Там избы ждут на курьих ножках

Старик вложил лук в Манькины руки, но не горизонтально, а перпендикулярно, с легким наклоном, покачал его и так, и эдак, и Манька почувствовала, что лук лежит правильно. Так она могла контролировать угол наклона стрелы. Лук был легким, удобным. Забыв про оборотней, она перенимала опыт у мастера. А в том, что старик был мастеров в стрельбе, она уже не сомневалась. Борзеевич на глазах обретал уверенность: руки дрожать перестали, сам он стал спокойным, будто бил оборотней каждый день.

– Вот так… Мягко берешь за тетиву, – подсказывал он, прикладывая ее руки к луку. – Пальчик сюда… Видишь, и стрела у тебя уже как живое существо! Мягко целься… Мягко… Еще мягче… да не спеши, куда они от нас денутся. Вот сейчас будешь стрелу выпускать, почувствуй ее, как себя саму. Главное понять, что она такое, и как движется.

Стрела чуть ли в половину не долетела до примеченного оборотня.

– Стрела не пуля, и пули прямо не летят! – подбодрил он ее.

Манька смешалась. Она вообще не понимала, как можно кого-то убить стрелой?! Это ж какая сила должна быть.

– Ты тетивочку-то натяни поглубже на себя, и ложи ее вот так… Пальцем стрелу придержала, вот она и не долетела… – подсказал он на ошибки. – И пускай между пальцев, – старик проследил взглядом за траекторией полета. Еще одна стрела улетела куда-то в сторону. Даже не в ту сторону, в которую она целилась. Но Борзеевич покряхтел удовлетворено. – На ладненькой тетивочке, а тетивочка у тебя ладная, стрелы желобок должен лежать с огромной любовью! Стрел много припасено, научишься! Хочешь попасть в сердце, целься в голову, и ветер не упускай из виду! Ты ближе стрелу-то подпусти! Ой, я смотрю, стрелы у тебя заколдованные! Такими стрелами и без лука стрелять милое дело! Научил бы меня, Благодетель, своему колдунству, – проворчал он. – Может, еще бы кто спасся!

– Ой ли! Но меня бы поминали чаще, – усмехнулся Дьявол. Голова его торчала в дыре люка. – Как вы тут? У меня пока негусто! Что-то мыкаются и не спешат на зеркало нападать, ну разве ж это битва?

– Сейчас одного положим, все стая к тебе побежит, – ворчливо отозвался старик. – Эх, лук бы мне, да глаза не те и руки коротки. Что ж ты меня на свет уродил таким коротконогим и короткоруким? Где бы не подрался, куры и те смеются, а Цари и Царицы за безоблачное счастье считают, когда в лицо поганое плюнуть хочу!

Голова Дьявола в проходе исчезла, слушать жалобы старика он не собирался. Но Манька и Борзеевичу была рада: советы он давал ценные. Еще одна стрела с легким свистом ушла в пространство и, наконец, к Манькиному великому изумлению, пробила шею одному из оборотней, выстроившихся и ощетинившихся в плотном строю против изб ближе к опушке.

Грозные звери.

То, что произошло потом, не поддавалось никакому объяснению. Она вскрикнула, вцепившись в руку Борзеевича, не веря глазам.

Оборотень взвизгнул и повалился на бок, и произошло нечто, что удивило Маньку не меньше, чем превращение человека в зверя. Зверь падал и грыз себя, и кровь полилась из нанесенных себе ран. Зверь словно взбесился. Он нападал на оборотней, которые тоже рвали его, жадно слизывая кровь. Наверное, это была человеческая кровь – тело постепенно превращалось в разорванные человеческие останки. В стае началось возбуждение. Трое или четверо оборотней еще рвали первую жертву, но остальные смотрели на избу и рычали, роняя слюну. Оборотни прибывали и прибывали, на лугу, на всем видимом пространстве, не было места упасть яблоку, но от избушек пока держались особняком, не пересекая невидимую черту.

Манька приметила вожаков, и вели они себя не как волки. Вожаки оборотней держались позади всей стаи, прячась за деревьями. Никаким благородством от них не пахло. Наверное, пытались понять, советуясь с вампирами, кто засел в избе и сколько. Двое оборотней-вожаков отошли от остальных и рыскали по краю опушки, пытаясь влезть то на одно дерево, то на другое. Она бы не обратила внимания, если бы старик не указал в их сторону.

– Что-то у них со связью… – догадался он.

– Здесь горы, – предположила Манька, соображая, так ли уж случайно Дьявол выбрал это место для битвы. Ее гораздо больше интересовало оружие, на которое рассчитывал Дьявол. Она не могла понять, как стреле достало силы, чтобы пробить оборотня… Манька подняла чурку, приготовленную для вырезания домашней утвари, поставила на другой конец чердака, отошла и выстрелила, пытаясь почувствовать стрелу и лук. И только сейчас она осознала, какое грозное оружие держала в руках – стрела вошла глубоко в дерево. Она натянула тетиву глубже, как учил старик Борзеевич. Но вторая стрела сорвалась, пролетев мимо цели, ударилась в бревно избы, пробивая дерево.

Стрелять в избу она не хотела. Манька побледнела, кинулась доставать стрелу, но та куда-то подевалась, будто вросла и рассосалась, только конец ее остался валялся рядом.

Старик Борзеевич, исподволь наблюдающий за Манькой, посеменил за нею следом, рассматривая место прострела.

– Что-то случилось? – спросил он обеспокоено.

– Тут… я… а там… нечисть… нельзя… – выдохнула она, поглаживая бревно.