Там, на той стороне

— Не волнуйтесь мисс Грейсон, — ответил сверху мужчина. — В свое время я получше пожарных взбирался по этим лестницам, иногда даже не используя рук, — он отпустил из рук опорные части, за которые держался все это время и помахал ей. — Вот так!

Роуз ждала, что он упадет. Она вовсе не хотела этого, но висеть на такой высоте крайне опасно. В последнее время у нее развилась целая фобия.

Мистер Франклин все же вернулся к книгам и стал легким прикосновениям перебирать каждую из них.

— Ага, кажется, нашел, — произнес победным тоном мистер Франклин.

Он передал Роуз поистрепавшуюся от времени пухлую тетрадь в кожаном переплете, на которой когда-то была застежка, сейчас же на ее месте осталось черное пятно, словно ее выжгли или вырвали раскаленными щипцами.

— Будьте чрезмерно аккуратны! — предупредил ее смотритель. — Страницы этой рукописи не переживут, если вы станете листать их рукой.

Он спустился на пол и подал ей маленький пинцет.

— Очень нужная вещь мисс Грейсон, крайне рекомендую приобрести. Хотя знаете что? Забирайте их себе, считайте это моим подарком на Рождество.

— Спасибо. Мне нужно читать здесь или я могла бы взять ее с собой... — начала было Роуз

— Вы же знаете наши правила, мисс Грейсон, — ответил мужчина, но тут же добавил:

— Но у всех правил есть и исключения.

Он улыбнулся ей мягко, словно поощряя небольшую проказу.

— Давайте, я упакую ее в бумагу, дабы вы донесли ее в целости и сохранности.

Провожая девушку в дверях, он сказал на прощание:

— Вы непременно найдете все ответы, мисс Грейсон. Библиотека — это ключ ко всему. Поверьте, моему опыту.

Домой Роуз не шла, а летела. Ей так казалось, на самом деле ветер задувал в спину, заставляя ускорять шаг.

Она наспех скинула с себя пальто и бросила в угол коридора. Все ее внимание и мысли, сосредоточились в этом небольшом свертке, что она держала с особой бережностью.

Роуз зажгла настольную лампу и поднесла ее поближе, затем аккуратно вскрыла упаковку. Посеревшая кожа переплета отдавала древесным запахом и сильно пострадала, но все равно показалась Роуз довольно приятной на ощупь. Перед ней предстали пожелтевшие от времени страницы, исписанные ровным почерком. Следы от разводов нанесли вред большей части, но она принялась, мастерски орудуя пинцетом, разбирать все то, чему удалось сохраниться.

Текст был на латыни, а ее Роуз знала, конечно над некоторыми словами придется потрудиться, но в целом, надеялась ей это удастся.

Бегло окинув один фрагмент, она заметила, что он несколько раз упоминал слово обозначающее древнее летающее существо, по-иному дракон. Она отметила это для себя, как возможную зацепку и продолжила перевод.

Когда она впервые подняла голову, за окном уже темнело. А она не продвинулась и на половину. Слова плыли перед ее глазами и искажались, их невозможно разобрать и тогда она решила, что на сегодня хватит.

Роуз испытала тревожное чувство, когда подумала о Натане. Конечно, она понимала, что он ждал ее. Но никакая сила не могла ее сейчас заставить войти к нему в комнату. Ей не хотелось лгать и говорить, что все хорошо. Она еще не знала, что такое горесть утраты и не могла взять на себя ответственность сказать ему о родителях.

Везде был тупик, который заставлял признаться в собственном бессилие. И то, что она смогла продлить для мальчика пребывание таким грязным для нее способом, казалось теперь таким нелепым, словно она всего лишь отсрочила неизбежное.

Роуз ничего не ела, ее завтраком стала чашка кофе, а на ужин она выпила бокал вина. Ее щеки опали, но она этого не замечала, она видела перед собой лишь истрепанные страницы безумия, которое открывалось ей по мере того, как продвигалась работа. Когда наступала ночь она шла в кровать и подолгу лежала с закрытыми глазами, размышляя над происходящим.

За всю неделю ей позвонили лишь раз, чтобы узнать, когда она явиться на работу. Роуз ответила неопределенно, ссылаясь на документацию и подготовку к комиссии, которую, кстати, перенесли на конец месяца. Адрианн Беннет со своей стороны сдержал обещание уверяя, что уж такую мелочь они могут себе позволить, тем более, в преддверии праздника люди стараются быть дома, а это означало много свободных комнат.

Всю неделю, она вставала утром лишь за тем, чтобы дойти до стола и продолжить работу, это уже была не Роуз, а ее болезненное отражение.

Наконец, ей удалось-таки завершить невозможное и когда она взглянула на результат своих упорных трудов, то обнаружила все лишь каких-то три исписанных листа. Но радовалась и этому.

Роуз плотно пообедала, запихивая в себя еду, затем приняла душ, словно готовилась к великому событию. Она почувствовала, как к ней возвращаются силы.

Наконец, с приятной тягостью в желудке и обновленным телом, она склонилась над тетрадью и погружаясь мыслями в древний текст принялась читать, раздумывая над каждым словом, ища в нем тайный смысл. Это напоминало что-то вроде дневника одного гладиатора, имя которому, Гай Флавий Леонид и вот что он писал:

… марта 73 года от Рождества Христова.