Там, откуда ушли реки

Всюду летают парочки чернобрюхих рябков. Иногда они сидят на дороге или рядом с ней и при приближении машины прижимаются к земле для того, чтобы остаться незамеченными, но долго не выдерживают и с легким криком взлетают и стремительно уносятся за горизонт. Удивительно быстро и далеко летает эта птица. Она может свободно преодолеть полсотни километров из сухой пустыни до ближайшего водопоя. Здесь они очень быстро напиваются и с запасом воды в зобе летят обратно. Гнезда рябок не делает, а пестрые яички кладет прямо на землю.

Вдруг из-под куста выскакивает дрофа-красотка. Перебегает дорогу, потом, припадая на один бок и волоча крыло, начинает представляться раненой. Пока наш фокстерьер завывает в машине от досады, что ему не разрешают погнаться за добычей, самоотверженная мать отводит нас от своих детей. Через бинокль я вижу в ее светлых голубых глазах страх и отчаяние.

Дрофу-красотку казахи называют «джурга», то есть иноходец, за ее способность очень быстро бегать. Она стала совсем редкой, находится почти на грани исчезновения и сохранилась лишь в таких глухих местах, как Сарыесик-Атырау. Вблизи она действительно очень красива, ее оперение исчерчено затейливыми темными полосками. Манера настойчиво и самоотверженно отводить своего врага от птенцов часто губила ее, так как на близком расстоянии эта крупная птица становилась добычей охотников. Ныне дрофа-красотка записана в Красную книгу редких и исчезающих животных, а охота на нее строжайше запрещена.

Я пытаюсь сфотографировать джургу, но на верный фотовыстрел она не подпускает, продолжая мастерски разыгрывать роль раненой. Но едва мы отъезжаем, как джурга легко и плавно взмывает в воздух.

Вот опять старое русло реки, оно заросло тополем и саксаулом. Мертвые стволики искорежены, замерли на века. Здесь не могут приняться за древесину грибки и бактерии, слишком она для них суха.

Весенняя пустыня принарядилась цветущими тюльпанами и ферулами.

Плоды пустынной осоки созревают весной и летят по ветру

Тишина и покой. Редкий посвист большой песчанки. Иногда пролетит любопытная каменка. И вдруг, как пламенеющий огонек, ярко-желтая птица в стремительном полете над самой землей. За ней другая, потом через минуту еще две. Я не сразу могу догадаться, кто это. Еще бы: иволга в пустыне! Птицы возвращаются с юга, с зимовок, на север, на гнездовья. Туда лежит их путь — жителей леса над чужой и сухой землей. Прилет иволги фенологи отмечают как конец весны и наступление лета.

В пухлом солончаке колеса машины проделывают глубокую борозду. В нем и ноги тонут по щиколотку. Вокруг все те же черные и мертвые стволы саксаула, торчат будто скелеты чудовищ с распростертыми в сторону ветвями. Многие повержены на землю. Кое-где среди этого кладбища растений зеленеют отдельные деревца. И здесь тишина, покой и нет даже муравьев-завсегдатаев. Может быть, кто-то притаился под лежащими на земле стволами. Переворачиваю их один за другим. Вот попался светло-желтый скорпион Буту эупеус. Несколько мгновений он неподвижен, потом, ощутив свет и тепло, очнувшись и подняв над собой свое грозное оружие — длинное и гибкое заднебрюшие с иглой на конце, помчался искать убежище.

Вид у скорпиона самый воинственный; он ночной житель, а днем ищет укрытия от жарких солнечных лучей и прячется во все возможные теневые укрытия и может неподвижно сидеть в своем убежище хоть целыми неделями, ожидая случайного посетителя, которым можно полакомиться: какого-нибудь паучка, гусеницу, жучишку, ищущих на день укрытия от жарких лучей солнца. Наш скорпион слабо ядовит, его укол не сильнее пчелиного, а рассказы об опасности, которую якобы это животное представляет для человека, сильно преувеличены.

Еще под лежащими валежинами притаились мелкие паучки, жуки и уховертки. Кирюшка нашел ежа и, как всегда, устроил по этому поводу истерику. Не удержался, несколько раз схватил зубами, оцарапал пасть Ежик вскоре с нами освоился. Съел с аппетитом предложенную ему златку юлодию, с не меньшим старанием и охотой слопал двух скорпионов. Но от чернотелки отказался. Пренебрег и сцинковым гекконом.

На еже оказалась уйма клещей разных возрастов. Пять крупных, размером с фасолину, напившихся крови, сидели между иголками. В этом отношении ежик занимает своеобразное место среди прокормителей этих кровососов. Обычно взрослые клещи нападают только на крупных животных. Когда в пустыне мало или нет крупных животных, клещей спасают ежи. Как и следовало ожидать, ежику не понравилась операция удаления клещей, но съел он их всех, напитался собственной кровью, с превеликим удовольствием.

Найдя зеленый листочек, жук-чернотелка принимается его жадно пожирать

Цветет карликовый шиповник, распластанный по земле