Там, откуда ушли реки

Между тем оса свободно и непринужденно, ловкими и большими прыжками волокла свою добычу, схватив ее челюстями за голову и расположив туловище вниз спиной между своими ногами. Иногда, оставив добычу на несколько секунд, оса вскакивала на растения как будто ради того, чтобы принять решение о направлении дальнейшего движения. Сила, ловкость и неистощимый запас энергии осы были изумительны. Вскоре, возвратившись, она примчалась к месту нашей раскопки и здесь на чистой и ровной площадке юркнула в норку, утащив за собой и бездыханное тельце сверчка.

Мы предоставили ей возможность закончить свои дела, зарыть сверчка в каморке, затем водрузили над норкой поллитровую стеклянную банку и отправились продолжать прерванную раскопку.

Но случаю было угодно приготовить нам еще один сюрприз. В сторонке от нашей раскопки появилась другая оса. Она, так же как и первая, волокла самца сверчка. Обычай неплохой! Для процветания сверчкового общества истребление мужской части населения не будет столь губительным, как потеря самок-производительниц. От количества же сверчков зависит и благополучие специализирующихся на них ос-охотниц.

Пришлось опять оставить дела. Наша новая незнакомка недолго тащила свою ношу, задержалась в ямке солянок и тут начала долго и старательно массировать челюстями голову своей бездыханной добычи. Иногда она прерывала это непонятное занятие и, обежав вокруг сверчка, вновь принималась за странный массаж. Может быть, она так пыталась оторвать длинные усики? Они, должно быть, мешали переноске добычи. Но, приглядевшись, я убедился, что роскошные и длинные усики сверчка давно и аккуратно обрезаны и от них остались только две коротенькие культяпки.

Но вот наконец кончилось загадочное представление, и оса схватила челюстями сверчка за длинные ротовые придатки, скачками поволокла его, ловко лавируя между кустиками.

Нас стало утомлять представление, давала себя чувствовать жара, и душный влажный воздух, как нарочно, застыл без движения. Вокруг низины на далеких желтых холмах пустыни один за другим крутились длинные белые смерчи, и все вместе медленно передвигались по горизонту в одну сторону.

И тогда опять произошло неожиданное.

Над осой в воздухе повисла небольшая серая мушка с белой серебристой полоской, разделявшей два больших красноватых глаза. Скачками прыгала оса, рывком летела над нею и ее преследовательница. У мушки тоже был неистощимый запас энергии, и она лишь один раз на несколько секунд присела на верхушку травинки, когда оса слегка замешкалась, попав в заросли солянки. Так они и путешествовали около сотни метров — парализованный сверчок, черная охотница оса и серая мушка тахина.

Наконец кончился их путь. Оса направилась в норку, а я, едва успев изловить висевшую в воздухе мушку, почти одновременно пинцетом выхватил из норки сверчка. Оса в недоумении выскочила наружу и тоже попала в мой сачок. Счастливый от своего улова, я поспешил к банке, которой была накрыта норка. Но под ней было пусто.

Прошло несколько часов. Оса не показывалась наружу. Поведение ее меня озадачило. Такая быстрая, энергичная, она не могла попусту тратить время. К тому же ее жизнь скоротечна.

Между тем время шло. Солнце склонилось к горизонту, жара исчезла, и подул легкий ветерок, белый солончак стал совсем синим, а потом, когда солнце зашло и небо окрасилось красной зорькой, стал нежно-розовым.

Пора было кончать историю с первой осой. Едва я только поднял банку, как из норки пулей выскочил черный комочек и, сверкнув крыльями, умчался вдаль. Будто она только и ожидала, когда банка будет снята. Быть может, стекло, закрывавшее поляризованный свет неба, воспринималось как чуждое тело и оса выжидала.

А далее в норке, в сбоку вырытой каморке, я нашел и сверчка-самца с роскошными прозрачными, превращенными в музыкальный инструмент и негодными для полета крыльями. Он тотчас же встрепенулся, был довольно шустр, но без усов. На его груди между первой и второй парой ног лежало большое продолговатое и слегка прозрачное яичко искусной охотницы. Наверное, яд осы погружал добычу в короткий наркоз. Интересно бы узнать химический состав этого яда.

Когда дорога подходит к крутому и глубокому сухому руслу реки, я, оставив машину и спутников, иду по нему. Вокруг царит тишина. Но вот в зарослях саксаула, чингиля и тамариска раздается шорох. От неожиданности я вздрогнул. Он кажется таким громким. Потом кто-то громко затопал. На белый берег выскочили и с невиданной резвостью промчались два верблюда. Сбежали от хозяев, одичали. Выглядели они отлично, их полные горбы торчали кверху буграми.

Плоды чингиля —

бобы гремят при малейшем дуновении ветра