Там, за рекою, — Аргентина

Парагвай — это водная крепость, средневековый замок, обнесенный природными валами и непреодолимой полосой воды. Всю юго-западную границу с Аргентиной образует Пилькомайо, продолжением которого служит течение Парагвая. Юго-восточная граница выкована из еще более могучего течения Параны, которая охраняет его не только от Аргентины, но и от Бразилии. На севере снова вода. Лишь незначительный участок северной границы между Параной и истоками реки Апы образовали гребни нагорья Амамбай и Мбаракайю. И только чакская война увеличила площадь Парагвая на обширную территорию в северо-западной части, прочертив прямо, как по линейке, новую границу с Боливией поперек Чако бореал.

Но на всем протяжении водных границ нет ни единого моста. Кто видел широкое течение Парагвая или Параны и знает, на что способны эти реки, когда в Андах начинают таять снега, поймет сразу, что это значит. Единственная железная дорога, связывающая Парагвай с миром, на линия Асунсьон — Буэнос-Айрес доходит лишь до Энкарнасьона. Чтобы попасть на противоположную сторону Параны, в аргентинский Посадас, пассажиры должны переправиться на судне и продолжать путь в других вагонах.

Пограничные формальности в Пуэрто Пилькомайо закончились в несколько минут. Выездная печать в карнет, обед на последние аргентинские песо в трактирчике, расположенном в садике, где два полицейских дружно ругали Перона и политику его правительства. А после задним ходом, медленно, осторожно въезжаем по приставным мосткам на речное судно, чтобы оттуда можно было въехать в Парагвай, как и полагается автомобилистам — передними колесами. Вместе с нами на пароходике едут босые женщины-метиски с детьми на спине, с толстыми мундштуками во рту и с корзинками овощей на голове. На мужчинах широкополые соломенные шляпы и альпаргаты — сандалии аргентинского производства. Люди совершенно не похожи на тех, которых мы видели в Чако и в Формосе.

Пароходик медленно бороздит воды Парагвая, притягивая к себе противоположный берег и Серро-Ламбаре. После получасового плавания он причаливает в маленьком селении Ита Энрамада. Выезжаем на сушу, но ни здания таможни, ни полицейской префектуры нигде и в помине нет.

Но вот к нам подбегает смуглый молодой человек в военном мундире и ведет нас к двум деревьям. Под ними трижды в день принимают пассажиров таможенник и иммиграционный офицер, когда пароход выгрузит прибывших с противоположного берега и… когда нет дождя. Привычно перелистав документы, мы уже отыскали парагвайские визы, но чиновник только рукой махнул. Он бегло посмотрел на титульные странички паспортов, списал их номера и оторвал листок из блокнота: одно гуарани за служебные формальности. Затем официальные представители исполнительной власти коротко посовещались, решая, что делать с нашим карнетом. Хлоп, и вот уже в нем стоит печать. Готово! Мы вспомнили приезд в Буэнос-Айрес, кучу формальностей, печатей, анкет, осмотров и пломб. И, наконец, третий официальный акт, по всему видно — самый важный: совместное фотографирование перед машиной. Очищенные от пыли военные ботинки, улыбки, счастливые лица.

Так нас приняли в стране революций и вечных беспорядков. Вместо карабинов — улыбки, вместо таможенных и полицейских осмотров — совместное фотографирование, вместо головорезов — доброжелательные люди, которые с улыбкой приветствуют гостя, входящего в их дом.

После бури

Была суббота. Улицы Асунсьона словно вымерли. Ветви манговых деревьев били щедрыми фонтанами зелени через изгороди садов и гнулись под тяжестью золотящихся плодов. Стены пригородных домиков, возле которых то здесь, то там играли чумазые ребятишки, дышали полуденным зноем. По тротуару прошел прохожий, на перекрестке звонко прогромыхал неуклюжий трамвай. И снова мертво. Обстановка, напоминающая тягостное затишье перед бурей.

Но в Асунсьоне буря уже прошла. В центре города на перекрестках стояли полицейские с оружием и проверяли у водителей документы. Мы миновали угловой дом с отбитой пулями штукатуркой и выбитыми стеклами витрин, затем какое-то общественное здание, прошитое пулеметной очередью, обгорелый дом.

У почты навстречу нам выбежал охранник с винтовкой наперевес, штык ее сверкнул перед опущенным окошком «татры». Отрывистое: «Qu'e quieren?» — «Что вам нужно?»

Достаем паспорта и поясняем, что мы всего полчаса находимся на территории Парагвая и направляемся получить почту. Человек беспомощно пожал плечами и махнул рукой.

Мы переходим от окошка к окошку, от чиновника к чиновнику, от одного начальника к другому.

— Для нас должно быть здесь несколько десятков писем, они ждут нас уже больше месяца.

За окошком, перелистывают списки, бросают исподлобья на нас недоуменные взгляды.

— Lamento mucho, seсores, весьма сожалею; отметка о том, что письма поступили, имеется. Но… у нас здесь была революция, сами понимаете…