Тамбера

— Они объяснили почему, господин? — поинтересовался Имбата.

— Да несли какую-то несусветную чепуху!

Решив уклониться от разговора о причине, Имбата сказал:

— Но я в этом не виноват, господин.

— Виноват ты или нет, сейчас это к делу не относится. Мы с тобой заключили договор о дружбе. И ты обязан заботиться о том, чтобы этот договор выполнялся. Мне нужны люди, которые будут работать. Я тебе уже говорил: крепость необходимо построить как можно скорее. А если твои люди начнут отлынивать, мы и через год ничего не построим.

Имбата молчал. Между ним и ван Спойлтом появился холодок отчуждения.

— Ты что же, не можешь дать мне еще людей? — прервал затянувшееся молчание ван Спойлт.

— Боюсь, что это не в моих силах, господин, — вздохнул Имбата.

— Что, на твоих островах не стало народу? Вымерли все?

Староста кампунга был, видимо, смущен. Это не ускользнуло от проницательного взгляда ван Спойлта. Он первый раз видел Имбату таким, и это его насторожило.

— Я сделаю все, что смогу, господин, — справившись со смущением, ответил Имбата. — Но если у меня ничего не выйдет, то господин не должен гневаться на меня.

С языка голландца готов был сорваться вопрос: «Как же сам староста относится к происходящему», но, услыхав его последние слова, ван Спойлт решил пока больше ни о чем не спрашивать. Пристально посмотрев на Имбату и увидев в его глазах растерянность и даже беспокойство, ван Спойлт поднялся и сказал:

— Ну что же, Имбата, я пойду. До свиданья.

Оставшись один, Имбата еще долго сидел на террасе, ломая голову над тем, как выйти из этого трудного положения. Если он будет настаивать, чтобы лонторцы строили крепость, с Кавистой хлопот не оберешься. Если окончательно отказать ван Спойлту, то что будет с договором о дружбе? Так ничего и не придумав, Имбата решил пойти посоветоваться к Ламбару.

Подойдя к дому соседа, он еще со двора услыхал громкие голоса Ламбару и его жены. Супруги о чем-то яростно спорили.

Имбата тихонько постучал в дверь и вошел.

— А, Имбата, как раз кстати явился! — кивнул ему хозяин дома. — Садись.

— Что у вас случилось, Ламбару? Из-за чего такой шум? — опускаясь на циновку, спросил Имбата.

— Ривоти пропала, ушла утром из дому и до сих пор нет, — ответила за мужа Ивари.

— А я-то подумал, что у вас горе какое-то.

— Все вы, мужчины, на один лад, — возмутилась Ивари. — Вот и Ламбару знай свое твердит: чего, мол, тут страшного.

— Да вернется твоя Ривоти, никуда не денется, — успокаивал жену Ламбару.

— Никуда не денется! Много ты понимаешь. Если бы она просто погулять пошла, а то ведь я ее отчитала утром хорошенько, вот она и убежала из дому. Сердце у меня от горя разрывается!

— Зачем же тогда ты ее вечно ругаешь? — без особого сочувствия спросил Имбата.

— Как это зачем?! Ей, видишь ли, подавай такое платье, как у Клары. С самого утра была не в духе. А потом начала плакать, кричать на меня. Мало того, пригрозила, что уйдет совсем из дому, если я не исполню ее желания. Думала, дочка это так говорит, сгоряча. А она до сих пор не возвращается!

— Мой сын, бывало, и по два дня домой не приходил, и ничего, цел оставался, — хладнокровно заметил Имбата.

— Твой сын — мужчина, — возразила Ивари. — Он хоть на месяц уйдет, ничего страшного не случится.

Имбата промолчал, решив не вмешиваться в эту историю. Несколько минут стояла тишина. Все были заняты своими невеселыми мыслями.

— Послушай, Ламбару, — нарушил наконец молчание Имбата, ко мне только что приходил ван Спойлт. Он жаловался, что многие наши жители бросили строить крепость. Я знаю, это все Кависта воду мутит. Ходит тут и всем наговаривает, будто голландцы затевают против нас недоброе, потому, мол, и крепость решили строить.

— Я тоже слышал, что все это от Кависты идет, — согласился Ламбару.

— А что ты сам думаешь?

— Насчет чего?

— Насчет голландцев. Прав Кависта или нет, что они хотят с нами враждовать?

— Что тут скажешь, — неторопливо ответил Ламбару, — если в народе такой слух пошел, значит, дело не совсем чистое, Имбата. А Кависта, сам знаешь, говорить умеет. Ну, многие ему и поверили. А раз так, тебе от этого не отмахнуться. Придется, видно, что-то предпринимать.

— Я тоже так думаю. Надо, видно, созвать сходку, послушать, что люди скажут. Тогда я хоть буду знать, как вести себя с ван Спойлтом. А то ведь что сейчас получается? Я ему толкую о нашей дружбе, а народ голландцев чуть не в лицо врагами зовет.

— Ну, хорошо, а если окажется, что большинство против голландцев, что тогда мы будет делать? Ведь у нас с голландцами договор о дружбе.

— В этом все дело. Но, с другой стороны, — вот Кависта говорит, что голландцы пойдут против нас, а попробуй-ка это докажи. Никаких доказательств ни у кого нет. Выходит, все это одна болтовня.

— Ну а если болтовня, так чего голову ломать? Раз ты уверен, что это одни пустые разговоры, нечего всяких шептунов слушать, нечего и сходку собирать.

— А что же делать с крепостью?

— С крепостью… — Ламбару сосредоточенно наморщил лоб.

Имбата тоже задумался.

Воспользовавшись паузой, Ивари опять накинулась на мужа: