Танатонавты

Бальдр был добрым скандинавским богом. Сын Одина, он пользовался славой за свое сострадание и красоту. Однажды ночью ему приснился сон про собственную смерть. Боги были этим чрезвычайно обеспокоены и его мать, богиня Фригг, обязала всё и вся никогда не причинять зла ее сыну. Она заставила в этом поклясться землю, железо, камни, деревья, болезни, птиц, рыб, змей и всех животных.

Убедившись, что Бальдр с этого момента был неуязвим, боги развлекались тем, что швыряли в него разными опасными предметами, которые, впрочем, не причиняли ему ни малейшего вреда.

Случилось, однако, так, что завидовавший способностям Бальдра злой бог Локи под видом женщины пришел к Фригг, чтобы выведать ее секрет. И он узнал, что богиня не взяла клятву с одного растения, называвшегося мистилтейнн (омела), который она сочла слишком нежным и хрупким, чтобы хоть как-то навредить ее сыну.

Локи уговорил слепого бога Хёдра взять это растение и им ударить Бальдра. Направляемый Локи, Хёдр смертельно ранил Бальдра побегом омелы, который был превращен в копье. После этого Локи объявил, что никто не может избежать смерти, пусть даже на него благосклонно смотрят боги.

Отрывок из работы Френсиса Разорбака, «Эта неизвестная смерть»

82 — ВО ДВОРЦЕ КОНГРЕССА

Полицейские в штатском, фланировавшие по залу согласно указаниям судьи, расследовавшего это дело, все ближе и ближе придвигались к сцене. Они не хотели дать нам возможности скрыться после провала этого представления.

Вот уже пять минут, как мы безрезультатно пытались растираниями и электрошоком вернуть Феликса.

Молчаливая толпа становилась все менее и менее молчаливой.

Научные эксперты, не скрывавшие понимающих улыбок после каждого электроудара, подошли к Феликсу и с ученым видом ощупали его запястья, проверяя пульс. Они были очень удовлетворены тем, что никакого пульса не отмечалось.

Я снял свой белый халат и в одной только мокрой от пота майке продолжал вести кардиомассаж. Мы вместе отсчитывали «раз, два, три», я обеими руками давил на грудную клетку в районе сердца, а Рауль ручным насосом вдувал Феликсу воздух через ноздри, чтобы возбудить респираторную активность.

Полицейские подошли еще ближе.

— Раз, два, три! Ну же, верь в себя, верь в себя! — повторял мой друг.

Он был прав. Надо верить. Можно держать руку в огне, если верить, что ты неуязвим. Он мне это уже показывал.

Плюнув на все, мы выбивались из сил, выполняя какие только можно манипуляции. Чем больше нас охватывало отчаяние, тем активнее мы становились. Толпа особого внимания на это не обращала. Совершенно нормально, что бык пытается ранить матадоров, прежде чем погибнуть.

В зале легкий шумовой фон уступил место болтовне и жужжанию. Слышны были даже довольные смешки.

Еще мгновение и гул превратился в рокот.

Новые полицейские выстроились позади нас цепью, чтоб не дать удрать за кулисы.

С верой гору своротишь, так отчего же не получается сделать крохотное, вот такусенькое чудо, и не вдохнуть жизнь в этот кожаный мешок, полный крови и кишков?

— Если в этом мясе есть хоть одна живая клетка, она меня услышит, — кипел Рауль. — Эй! Эй, ты там! Держись! Раз, два, три, раз, два, три!

И он надавил на грудную клетку Феликса.

— Черт проклятый, Феликс, очнись! Не валяй дурака! — закричал я в свою очередь.

На сцену поднялся полицейский. Похоже, происходящее стало напоминать банду буйнопомешанных, издевающихся над трупом на глазах телезрителей.

— Раз, два, три! Да очнись же, Феликс, чтоб ты провалился!

Полицейский вытащил наручники.

— Раз, два, три! Феликс, боже мой, не дай нам пропасть!

Восемь экспертов с понимающим видом констатировали смерть. Мухи на раздавленном фрукте.

Полицейский ухватил меня за кисть. Я услышал щелканье наручников и голос, произнесший: «Именем закона! Вы арестованы за убийство отравлением».