Танец богов

Плеск воды прекратился, и Александр вышел из ванной. Мокрые черные волосы блестели, а вокруг бедер была повязано полотенце. Когда он остановился перед зеркалом, причесываясь, Мередит села в постели, подтянув колени к животу и задумчиво разглядывая своего мужа. За ужином он был необычайно тихий, а в последнюю минуту вдруг передумал идти в казино. Выглядел он измученным и нездоровым.

— Я рада, что ты решил сегодня лечь спать пораньше, — сказала она ему. — Меня тоже не тянуло идти туда.

Александр повернулся и смерил её вопросительным взглядом.

— Тебе уже пора возвращаться в Нью-Йорк? — спросил он.

Мередит покачала головой.

— Нет, при желании я могу задержаться до конца недели, — ответила она. — А что, ты опять что-то задумал?

— Я просто думал, не слетать ли ещё на денек-другой в Лозанну, прежде чем мы вернемся домой, — сказал он, бросая расческу на туалетный столик.

Мередит кивнула.

— Что ж, можно… раз тебе так хочется, — промолвила она, опираясь подбородком на колени.

— Похоже, тебя не слишком туда тянет, — заметил Александр с горькой усмешкой.

Мередит наклонилась и взяла его за руку.

— Дело не в этом, Александр, — ответила она. — Просто я не хочу, чтобы ты страдал ещё больше, чем сейчас. — Перехватив его взгляд, она пояснила: — Если вдруг её состояние не улучшится…

— Я должен верить, что она пойдет на поправку, — упрямо процедил Александр, усаживаясь на краешек постели. — Рано или поздно я должен пробиться сквозь броню, которой она себя окружила. В один прекрасный день она должна понять, кто я такой, и вот тогда она возвратится к реальности.

— Но, дорогой, она не видела тебя с четырехлетнего возраста, — возразила Мередит, нежно обнимая его за плечи. Его загорелая кожа все ещё блестела после душа. — Даже если она и услышит, что ты ей говоришь…

— Она меня узнает, — отрезал Александр. — Я её только увидел, как меня словно что-то кольнуло. И я уверен — она тоже почувствует это. Со временем.

— Но ведь ты, уже направляясь к ней, знал — кто она, — возразила Мередит. — Да, она за эти годы мало изменилась, и ты здорово на неё похож, но все же она тебя не видела более тридцати лет. В её памяти ты до сих пор — четырехлетнее дитя!

Черные глаза Александра решительно заблестели.

— И все же я попытаюсь, matia mou, — твердо заявил он. — Пока есть ещё хоть проблеск надежды, я не оставлю попыток. И я убежден, что ты меня понимаешь.

Мередит изучающе посмотрела на него. Чувствовалось, что ей хочется что-то высказать, однако она все-таки не стала говорить, а лишь молча кивнула.

Александр обнял её.

— Я знал, что ты меня поймешь, — сказал он, целуя Мередит. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе, сперва нежном, а затем все более и более и жадном. Александр сорвал и отбросил в сторону прикрывавшее его бедра полотенце, а затем за ним последовала и ночная рубашка Мередит. Его жаркие губы начали ласкать соски её грудей, постепенно спускаясь ниже и ниже. Мередит стонала, чувствуя, как нарастает желание. Наконец, не в силах больше терпеть, она нащупала торчащий жезл его страсти, и их тела слились воедино.

И вновь, как и прежде, Мередит захлестнула бурная волна наслаждения.

Лозанна.

Элизабет сидела у окна в просторном, обшитом бархатом кресле, облаченная в бледно-желтый шелковый халат. Ее пышные темные волосы свободно ниспадали на плечи. В теплом свете яркого полуденного солнца её бледная матовая кожа казалась свежей и безукоризненной, как у молоденькой девушки.

Александр сидел рядом, держа её за руку, и говорил с ней так спокойно и естественно, как будто она могла его слышать. Точно также он разговаривал с ней всякий раз за последние восемь месяцев, как только вырывался в Лозанну. Александр верил: Элизабет не только слышит его, но и уже понимает, кто он такой. И ещё он верил, что рано или поздно сумеет расшевелить её, всколыхнуть зарубцевавшуюся память. Он пожалел, что не догадался захватить с собой хоть какие-нибудь старые фотографии из тех, которые собрала Мередит. Может быть, увидев свои фотографии, узнав себя рядом с мужем и сыном, Элизабет сумеет быстрее выйти из оцепенения?

— Мама, должен же быть какой-то способ, как избавить тебя от этого плена, — говорил он. — Я должен освободить тебя, а заодно и себя, из этого плена. Мы с тобой оба жертвы тягостного прошлого.

Александр задумался. Чем в самом деле можно было бы пробудить её память? Фотографиями. Знакомыми местами. Если ему удастся возвратить память матери, то и собственные воспоминания вернутся к нему, в этом он был уверен. И тут он вспомнил рассказы Мередит про владения Тома Райана в Калифорнии, про фотографии и вещи Элизабет, которые так бережно хранил в своем доме Том. Его дом! Да, ведь именно там рос Дэвид-Александр, там он провел первые четыре года жизни. Где сохранился настоящий кладезь воспоминаний, так это в этом старом особняке.

Он снова заглянул в тусклые безжизненные глаза Элизабет и натянуто улыбнулся.

— Знаешь, мама, возможно, я все-таки сумею тебе помочь, — сказал он. — А точнее — нам с тобой.