— Мне было 19, когда я ждала Франческу, и я была абсолютно одна. Родители погибли, когда я была на пятом месяце — мама и папа, и мать Бруно. Я не знала, что делать и хочу, ли я что-то делать. Ты старше и ты должна знать, чего хочешь, но эту неделю, не слыша тебя, я боялась, что ты, хоть и должна, но не знаешь, чего именно хочешь.
Удивительно, но еще пару минут назад Лиза готова была возражать до хрипоты, но сейчас снова не была уверена ни в чем.
— Да, я не знаю, — тихо сказала она. — У меня был отличный план, я тебе рассказывала и показывала проект магазина. С точки зрения бизнеса это было бы успешно, но сейчас я не понимаю, хочу ли реализовывать его, не знаю, хочу ли жить в Москве, рожать там своего ребенка, — Лиза с ужасом понимала, что мысли, которые она даже в уме не решалась облечь в слова, вдруг вырвались на свободу, и остановить их она не могла. — Сначала я думала, это из-за Корнилова, а теперь понимаю, что не только.
— Бедная моя, — Стефания ее порывисто обняла и прижала к себе. — Я хотела завести этот разговор позже, но начну его сейчас. Ты можешь думать, что я давлю на тебя или что пытаюсь помочь. Я и давлю, и желаю помочь, но решение все равно за тобой. И еще для меня это важно с позиций бизнеса. Мы давно знаем друг друга по делу, и я ценю тебя, ценю то, что ты всегда делала для «Весны», и считаю, что твой собственный проект очень хорош. Ты знаешь, тенденции на luxury-рынке сейчас таковы, что львиную долю нашего дохода дает Россия и то, что принято называть постсоветским пространством, ну еще и арабские страны. И если пять-семь лет назад все охотились за японками и китаянками, сейчас нам, мне нужна девушка, которая понимает эти рынки.
Лиза вздрогнула — это было предложение, от которого она не могла, не имела права отмахнуться.
— Спасибо, Стеф, — только и произнесла Лиза. Может быть, следовало узнать детали, распросить поподробнее, но, казалось, всем этим можно заняться позже, — сейчас следовало понять, а, может быть, она хочет именно этого.
— Если ты хотя бы согласна об этом подумать, я сделаю тебе формальное предложение, но сразу могу сказать, что оно будет гораздо привлекательнее того, что тебе давала «Весна», — Стефании вдруг захотелось закончить этот разговор, дать Лизе время и возможность принять правильное решение.
— Да, я согласна. Я буду думать, — кивнула Лиза, понимая, что подруга дала ей отличный шанс сделать небанальный ход.
— Ну а теперь собирайся, — Стефания поднялась с дивана и направилась к двери, — Убей этого финансового зануду лимонным кружевом, а в новогоднюю ночь выгуляй Delpozo — оно шикарно, как и ты.
И Лиза сделала все именно так, как сказала Стефания, — провела очаровательный вечер с Бруно, вернувшись в свой отель в начале второго ночи, когда Рождество уже наступило, а в новогоднюю ночь сияла золотом длинного платья под сводами отеля Chateau Monfort, радуясь звону бокалов, смеху нарядной толпы и взрывам фейерверков за окном. Она боялась рождественского вечера и предвкушала новогоднюю ночь, но от каждого из этих событий получила максимум из того, что было возможно. В сочельник они с Бруно неспешно гуляли по городу, наблюдая, как сияющий снег сглаживает серые краски усталого города. Укрывшись полами длинной шубы и сунув ноги в ставшие привычными угги, Лиза с восторгом каталась на фиакре, глядя на неспешно проплывающие фасады зданий и улыбающиеся лица прохожих. Чуть позже они зашли в маленькую, словно игрушечную часовню, чтобы услышать удивительной красоты службу, прикоснуться к празднику, а через него — к сказке. Во время ужина не было ни напряжения, ни неловкости — только тихое обаяние потрескивающих поленьев в камине, прекрасной еды и внимательного, нежного мужчины рядом с ней — мужчины, который мог бы стать чьим-то счастье, а постепенно становился ее надеждой.
Новый год был совсем другим — ярким, шумным и полным какого-то безбашенного веселья, но для Лизы он был менее важен, чем Рождество. Она, кажется, начинала принимать правила этой страны, где двадцать пятое декабря было гораздо важнее тридцать первого.