Танец сакур

— И все вроде бы было упорядоченно и хорошо. У меня была отличная работа, квартира, машина, я путешествовала по работе и так, тратила, сколько хотела. Я стала задумываться об ЭКО, я радовалась своей жизни, не наслаждалась, нет, но тихая радость от возможности получить желаемое была. А потом началась эта глупая и грязная история с Кейко. И я ведь даже не могу сказать тебе, что жалею, что согласилась, — Лиза замолчала, подняв взгляд на Алексея. Он смотрел на нее сочувственно и нежно, это казалось странным, Корнилов не был похож на себя самого. — Когда на кону стояло мое благосостояние и малоприятный перфоманс, я согласилась на перфоманс. Тебе, наверное, лучше известны мотивы этого действа? — Алексей коротко кивнул. — А мне это было преподнесено как необходимость выяснить твои намерения. Вот я и отправилась их выяснять. Кимоно, чайная церемония, рисовая пудра — я словно шагнула в другой мир, устойчивое чувство сюр — то ли театральные подмостки, то ли запутанный сон. Я увидела тебя, я, конечно, слышала, на встречу к кому я иду, но я до конца не понимала, что встречу тебя. Я играла, потому что видела цель, я не хочу обманывать тебя, не хочу пытаться казаться лучше, — Лиза коротко вздохнула. — А потом вы с Дорофеевым вломились ко мне в квартиру, и вот это был настоящий сюр, а потом мы ходили на концерт и, когда в машине ты сказал «Ты слишком многим обещала раздеться», я думала, ты узнал меня. Я боялась остановить эту многоходовку — боялась перестать играть в Кейко, не понимая, что будет с моей работой, не хотела прекращать встречи с тобой, просто потому что мне было хорошо с тобой. А потом и правда все стало закручиваться как-то слишком быстро, помнишь, ты пришел к Кейко мрачный и больной, а потом пришел еще раз, и мы встретились в гольф-клубе, и полетели к твоим родителям, и ты перестал приходить к Кейко. Я думала, это все, и ты мне вряд ли поверишь, если я скажу, что в тот день, когда ты приехал ко мне домой, я собиралась вернуть кимоно и выбросить все остальные части Кейко, — Лиза замолчала, она сказала многое, но не сказала, что получила еще и акции «Весны» за свою игры.

— Поверю, — тихо произнес Алексей.

— Почему? — почти шепотом спросила Лиза.

Что он мог ей ответить? — он и сам не знал, почему. Может быть, просто потому, что хотел верить? или думал, что она не должна была переживать в одиночку то, что пережила? потому что она была матерью его сына? или потому что он хотел ее — видеть, чувствовать, быть с ней?

— Подожди верить, — немного охрипшим голосом сказала Лиза. — Ты, конечно, знаешь про акции, которые мне передал Денисенко. Ты спрашивал в тот день, за что он отдал их мне. За то, что я помешаю тебе купить «Весну». Мне даже было смешно, и он, и Евгений видели во мне какую-то Мату-Хари, я не могла убедить тебя ни в чем, но ведь им этого не нужно было знать. Вот так, вся моя жизнь, я рассказала тебе ее, — Лиза зябко повела плечами, на часах была половина девятого, ей стоило собираться уходить — в девять Алексею делали перевязки, обезболивающие, и он засыпал. — Ну а потом после твоего отъезда я узнала, что жду ребенка. Это было чудо, как взрыв конфетти.

— Ты собиралась мне рассказать? — Алексей бросил на нее пытливый взгляд.

— Да, — коротко ответила Лиза.

— Ты об этом хотела говорить, когда спрашивала меня, когда я приеду?

— Да, я не представляла, как сказать тебе по телефону. Ты сказал, что, когда ты приедешь, для меня больше не важно. Начался весь этот кошмар с покушениями и охранниками, я уехала в Белладжио, вот как-то так.

— Почему ты приехала ко мне? — задал самый главный для него вопрос Алексей.

— Я не могла не приехать, — немного удивленного проговорила Лиза. — Когда я увидела в новостях, что произошло с тобой, я прилетела первым рейсом. Я должна была быть рядом и знать, как ты. Это же так просто. Одно дело, знать, что у нас с тобой ничего не вышло, другое — бояться, что тебя уже нет, — Лиза снова вспомнила ужас первых дней и часов после автокатастрофы.

— Мне казалось, я вижу тебя, слышу тебя.

— Тебе не казалось, меня было почти невозможно выставить из больницы, — усмехнулась Лиза. — Но твои родные и не пытались.

Они замолчали, после рассказанного Лизой было слишком странно вести обычные пустые разговоры. Наверное, Алексею следовало сказать что-то большее, чем скупое «Поверю», но он не говорил. Наверное, ей следовало обидеться, заплакать и уйти, но она не обижалась и не спешила уйти.

— Лиза, ты знаешь, какими будут следующие месяцы для меня. И знаешь, я не хочу, чтобы ты видела это. Я хочу, чтобы мы попробовали позже, когда я приду хоть в какую-то норму, но ты не хочешь ждать, говоришь, что не можешь.

— Я и правда не могу и не хочу, — сказала Лиза.

— А я не знаю, как совместить все это, — устало вздохнул Алексей.

Ну что ж, он почти молча выслушал ее рассказ, а теперь собирался что-то с чем-то совмещать — наверное, это был не худший итог их разговора.

— Алексей, оставь все как есть. Я тоже не знаю, как очень многое совместить в своей жизни, но не хочу отказываться ни от чего.