Танго на цыпочках

Тимур к Мареку отнесся с подозрением, граничащим с откровенной враждебностью. Я уже жалела, что позвала Салаватова с собой, пусть бы в деревне дожидался, ничего с ним не стало бы, а то маячит на горизонте с мрачной рожей и бросает на бедного Марека испепеляющие взгляды. На грубость нарывается, честное слово.

Впрочем, Марек тоже хорош, дождавшись Тимурова ухода — кажется, тому приспичило остров осмотреть, начал разговор. Сначала я готова была говорить с Мареком о чем и о ком угодно, красивый, воспитанный, не то, что некоторые, да и любопытство мучило, но потом оказалось, что Егорин может быть пренепреятнейшим собеседником. Ну, с какой стати он к Тимуру прицепился, все выспрашивал, кто да что. И подозрения эти. Мне они казались глупыми, надуманными, притянутыми за уши.

С другой стороны… С другой стороны, если подумать… Почему я вдруг и сразу начала доверять Салаватову? Хоть убей, не помню, когда я решила, сама, без подсказки «призрака», что Тимур достоин доверия. Помню, как ненавидела. Крепко, до головных болей и истерик. Как клялась убить, а потом вдруг поняла, что смерть — слишком мягкое наказание. Как разрабатывала план, каждый день, каждый шаг продумывала, проживала, пробовала на вкус, перекраивала по тысяче раз. Доживала план до финала и радовалась, радовалась, радовалась, как сумасшедшая. Разве такая ненависть может исчезнуть?

Выходит, что может. Испарилась, точно спирт из открытой бутылки. Но когда это произошло?

Не знаю. Не помню.

Мысли, описав круг, вернулись к первоначальной проблеме. Интересно, Салаватова можно считать проблемой или нет? Наверное, можно.

А, что, если Марек прав? Что, если все эти «звонки» с того света — дело рук Тимура. Этакая изощренная месть. Салаватов лучше, чем кто-либо другой знает мои слабые места.

Нет, не правда. Марек клевещет, а я слушаю.

Но зачем ему наговаривать на человека, которого он видит впервые в жизни. Или не впервые? Что я знаю о Мареке кроме того, что он сам о себе рассказал?

Так, стоп! Я становлюсь натуральным параноиком.

Впрочем, как сказал один известный человек — жаль, что не помню, кто именно: даже если вы параноик, это еще не значит, что за вами не следят.

Ужинать решили на террасе, мы с Тимуром еще утром навели порядок, подмели, помыли, он стол вытащил, стулья… с них-то разговор и начался.

— Эти стулья мама покупала. — Марек благоговейно погладил дерево. — Ей нравилась такая мебель, легкая и красивая. Она сама была легкая и красивая…

— Как стул. — Пробурчал Салаватов. Хам трамвайный, никакого чувства момента.

— Если вам угодно такое сравнение, то да. Мебель, она ведь тоже разной бывает. Согласитесь, глупо сравнивать топорную работу какого-нибудь слесаря станочника Верхнезуйской мебельной фабрики и творение рук великого мастера, к примеру Томаса Чиппендейла.

— Чип и Дейл — это круто.

— Тимур!

— А что Тимур? Тимур ничего, Тимур совершено не против считаться мебелью. Главное, чтоб человек хороший был, так?

Салаватов совершенно невозможен. Как можно вести себя так, словно все вокруг тебе чем-то обязаны? Впрочем, несмотря на мои опасения, ужин прошел вполне мирно. Тимур большей частью молчал, зато Марек говорил за двоих, рассказывая, какой замечательной женщиной была моя мама. Не знаю, очень хочется верить, но обида мешает. Вот раньше я не обижалась, росла с отцом, теткой и Ларой, которая заменяла мне всех родственников сразу, и была довольна. А теперь? Откуда этой обиде взяться-то, но все равно, сидит внутри маленький червячок, нашептывает на ухо гадости. Дескать, если бы мама хотела со мною встретиться, то встретилась бы, нашла бы способ. А она предпочла сбежать, бросив меня в чужой семье. Правда, про то, что семья чужая, я узнала не так и давно.

Обидно.

От обиды даже листья салата кажутся горькими. Все вокруг уверены, что мне можно лгать. Ну и ладно, ну и пускай…

— Место бесподобное, вы не находите? — Осведомился Марек.

— Угу. — Место действительно замечательное, но я не в том настроении, чтобы любоваться прелестями окружающего нас пейзажа.

— Я люблю приезжать сюда летом, бывало, разожжешь на берегу костер, сидишь, слушая ночь, сверчки поют, жабы квакают, лес шумит…

— Комары звенят, кровь жрут. — Пробубнил Тимур, не отрывая взгляд от тарелки. Марек запнулся.

— Да здесь почти нет комаров! Зато рыбалка классная! Я сам вот таких карасей вытаскивал! Не веришь?

— Верю. — Отмахнулся Салаватов. Похоже, прелести местной рыбалки были ему до одного места. Понимаю, меня Марек тоже раздражать начал.

— Да просто городскому человеку, который в жизни не выбирался за пределы железобетонного короба квартиры, не понять простых человеческих радостей.

— Не понять.

— Ты просто издеваешься!

Неужели и до него дошло? Я сразу поняла, что Тимур решил подоставать гостя. Вмешиваться не стану, я ж не рефери, а тут не ринг, взрослые, сами разберутся. А, если не разберутся, им же хуже.

— Остров маленький, но здесь есть такие места… — Марек, сложив руки на груди, вздохнул, демонстрируя, насколько здешние места ему дороги. — Если хотите, то я с удовольствием покажу вам… Тебе, Ника.