Танго на цыпочках

В общем, я тихонько, стараясь не создавать шума, подобралась поближе. Голоса просачивались в дом через приоткрытое окно, я же стала рядом с окном и прижалась к стене. Холодная, и стоять неудобно, но потерплю как-нибудь.

— Ты уверена? — Это Марек, он перепуган до неприличия, жаль, не вижу выражения лица, но в голосе даже не страх — ужас.

— Уверена. — Женщина. Я не ошиблась, на острове действительно была женщина, и она, в отличие от Марека, не боялась. Более того, в ее насмешливом тоне то и дело проскальзывали презрительные нотки. — Если бы я не была уверена, то не приехала бы сюда.

— Но… Сонечка, милая, может быть есть другой способ…

— Марек, очнись. — Милая Сонечка рявкнула так, что я присела. Вот это дама, железная леди, а Марек — тряпка. — Другого способа нет. Ты хочешь жить в нищете? Ты хочешь из своей квартиры переехать в коммуналку, где тебе придется бок о бок существовать с алкоголиками или семьей цыган? Хочешь собирать бутылки по паркам, а на вырученные деньги жрать черствый хлеб с бумажной колбасой, запивая все это дешевым пойлом? Хочешь спиться от безысходности? Носить тряпки не от кутюр, а от помойки? Я тебя спрашиваю, хочешь?

— Нет, но…

— Никаких "но". Ты бакрот, Марек! Слышишь меня, ты — банкрот! И не просто банкрот, ты умудрился занять денег у серьезных, очень серьезных людей, и занимал ты их под залог этого наследства. Представляешь, что случится, когда они узнают, что наследство ушло от тебя к какой-то девчонке? Думаешь, будут выслушивать твои оправдания?

— Меня убьют. — Произнес Марек таким тоном, что мне стало жаль его. Хотя, какая к чертовой матери жалость, Егорин собирался… не знаю, что он собирался или собирается сделать, но явно ничего хорошего.

— Нет, милый, тебя не убьют — много чести. Тебя будут бить. Долго-долго, пока ты не станешь похож на кусок жеваного мяса, после этого тебя отпустят. Только кому ты будешь нужен нищий урод-инвалид.

— Я не инвалид.

— Пока не инвалид. — Заметила Соня. — Но ждать осталось недолго. Представь: зубов нет…

— Почему?

— Выбьют. Почки не работают, мочевой пузырь тоже, будешь ходить в памперсах. Впрочем, откуда у тебя деньги на памперсы?

— Прекрати! — Взмолился Марек. — Я согласен! Я на все согласен!

На его месте я бы тоже согласилась. Эта Соня — настоящая садистка. Я осторожно выглянула в окно: Марек белый-белый, весь какой-то скукоженный, с дрожащими губами и мятой сигаретой в пальцах. Она давно погасла, но Егорин не замечает, пальцы теребят, мнут, ломают вялое тельце сигареты, а взгляд совершенно безумный. Заметил? Нет, похоже, в этом состоянии Марек и слона не заметит. А где же Соня? Очень хочется взглянуть на эту даму. Голос смутно знаком, такое ощущение, что мы встречались, но где? Она стоит спиной. Платиновые волосы собраны в строгий узел на затылке. Шея неестественно тонкая, хрупкая, словно у фарфоровой пастушки, которая так раздражала Лару. Синий спортивный костюм замечательно оттеняет белизну кожи. На удивительной красоты запястье — никогда бы не подумала, что женские руки могут быть настолько совершенными — болтаются дешевые часики. Где-то я их видела…

Где?

На снимке? Ну, конечно, эта девушка с платиновыми волосами и стеснительная красотка с фотографии — одно и то же лицо. Память услужливо выдала картинку: смеющийся, счастливый Марек и девушка, уткнувшаяся в его плечо. Но на фото не видно рук!

И что из этого? Мало ли где я могла видеть часы. Есть шанс, что они вообще никак не связаны с происходящим, такие часики у каждого третьего подростка имеются. Словно почувствовав взгляд, девушка обернулась, но я успела прижаться к стене. Сердце бешено колотилось. Все, больше никаких "подсмотреть", послушаю, о чем говорят, а потом выберу момент и… Тут два варианта: либо сбежать с острова — вопрос как? И Салаватова бросать подло. Значит, разбудить Тимура и…

— Умница. — Произнесла Соня голосом сытой анаконды. — Мы ведь не зря все затеяли. Посмотри в глаза.

— Я… Соня, а если я на ней женюсь?

— Тогда ты, конечно, сможешь выплатить долг. — Вполне мирно заметила Соня. — Но ты забыл кое-что.

— Что?

— Меня. Что будет со мной? Чтобы жениться на ней, сначала нужно оформить развод со мной.

— Но ты ведь не против?

За его скользкий, умоляющий тон я готова была убить Марека. Теперь понятно его внимание к моей скромной персоне. Господин Егорин собирался предложить руку и сердце по оптовой цене. А что, из нас получилась бы неплохая пара, я — дура, он — трус.

— Ты же знаешь, что люблю я только тебя одну!

— Знаю, милый, знаю, но, видишь ли, мне совершенно не хочется менять роль жены на роль любовницы. Мало ли, что может случиться, жизнь — длинная, а вдруг ты завтра полюбишь еще кого-нибудь? Что тогда мне делать? Нет, милый, отпускать тебя я не собираюсь. Понимаю, как тебе тяжело, но лучше думай о том, что, когда все закончится, ты получишь возможность жить, как захочешь. Не нужно будет беспокоится о деньгах, о том, кому и сколько ты должен. Потерпи и делай, что я говорю.