Танго с тенями

Наташа думала, что ей далеко за пятьдесят, но на самом деле оказалось немного за сорок. Лихолетова носила строгие костюмы, обувь на широком устойчивом каблуке, делала высокую сложную прическу — возможно, именно так, по ее представлению, должна выглядеть чиновница. Наталья распечатала найденные статьи, повертела в руках фотографию и стала рассматривать свидетельство о рождении какого-то ребенка.

Как ни крути, но без помощи Завьялова не обойтись. И Наташа набрала номер друга.

— Стас, срочно нужна твоя помощь.

— Кто бы сомневался! В последнее время ты только поэтому и звонишь, — в его голосе послышалась плохо скрываемая обида.

— Ну перестань, Стасик, не обижайся. Просто столько всего навалилось…

— Да не навалилось, а ты сама на себя наваливаешь, — пробурчал тот. — Ну, что тебе нужно, говори.

— Можешь сказать, кто хозяин машины, если я назову госномер?

— Вот только обижать не надо, да?! Задает детскую задачу и еще спрашивает, могу ли я это сделать! Я — Завьялов! Если кто не помнит. Называй номер.

Наташа усмехнулась, уж больно возглас «Я — Завьялов» напомнил ей крик «Я — Велюров» из культового фильма «Покровские ворота».

Буквально через несколько минут Наталья знала, что машина на фото, стоящая около детского дома для инвалидов, принадлежит Лихолетовой. Ну и что это дает? Небось, ездила по своим рабочим делам, проверяла состояние этого заведения.

И зачем Федотовой эта чиновница? Может, Клавдия Феоктистовна — взяточница? И если у Альбины были доказательства, то карьере Лихолетовой конец. Убивают за такое? Еще как убивают.

А при чем здесь свидетельство о рождении?

Наташа вздохнула. Сложила документы и поехала домой.

Глава 19

Неделя пролетела как один миг. Вроде только вчера был понедельник, а уже пятница. Анна где-то прочитала выражение: «… что-то промелькнуло мимо. Думала — день, оказалось — жизнь».

И правда, дни, недели, а теперь уже и годы проносились мимо с непостижимой скоростью, как сапсаны. А ты стоишь и едва успеваешь проводить их взглядом. Вначале ведешь им радостный учет и даже поторапливаешь время — скорей бы день рождения! — а потом пытаешься замедлить их сумасшедший бег, крикнуть, как Фауст: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Но тщетно. Годы разогнались с такой скоростью, что задержать, притормозить их невозможно. Они пошли на неконтролируемый разгон, вразнос, чтобы в конце концов слететь с орбиты.

Веселовская вернулась домой совершенно опустошенная. В последнее время между ней и Виктором появилась какая-то едва уловимая связь. Он задерживал на ней задумчивые взгляды, мимоходом касался, встречал после работы. А сегодня предложил сходить в кино. Аня так разволновалась: уже много лет с ней не было ничего подобного.

Она сидела в кинотеатре, присутствовала физически, но мыслями была далеко, в прекрасной юности. Вспомнила, как много лет назад они шли с пляжа, разомлевшие от солнца и чувств, кожу пощипывало, обгоревшие носы побаливали. Они завернули в кафе, пили молочный коктейль, хохотали, болтали, и… Виктор сделал ей предложение. Она не раздумывала ни минуты, он еще не закончил говорить последнее слово, как она уже сказала «да». Любила очень. Да и сейчас, что греха таить, ничего не изменилось. Хоть и постарели, и у нее два неудачных брака после Виктора, и он женат.

После того как Воробьев ее бросил, она загнала чувства «под ковер». Жизнь продолжалась, она работала, выходила замуж, крутила романы, ездила с подругой в баню, пила кофе, смотрела фильмы, воспитывала детей…

Но любовь нельзя стереть, вытравить из себя, выключить, как свет. Она сидела «под ковром» и ждала своего часа. И дождалась — вылезла на свет, пыльная, помятая, потоптанная.

И ведь столько сил потрачено на то, чтобы обуздать ее, стреножить. Все зря.

В квартире не было никого. Аня обрадовалась: сбылась ее мечта. Позвонила одному сыну, потом второму. Старший сказал, что на выходных придет с девушкой, она усмехнулась: вот-вот бабушкой может стать, а туда же, о любви мечтает.

Делать решительно ничего не хотелось, и она позвонила Кречетовой.

— По так называемому делу Лихолетовой вроде как все ясно, — стала докладывать ей Наталья. — Ну, в том смысле, что в статьях, на которые даны ссылки, пишут о Клавдии Феоктистовне. Свидетельство о рождении говорит о том, что тринадцать лет назад она родила сына. Машина, стоящая около детского дома инвалидов, принадлежит Лихолетовой. В чем подвох, не могу понять. Но все равно нужно разобраться. Я позвонила в этот дом инвалидов, договорилась с заведующей о встрече. Она завтра нас ждет.

— Так завтра же суббота, — рассеянно сказала Анна, погруженная в свои, более приятные, мысли.

— Она сказала, что можем даже в воскресенье приезжать, она все время на работе. Представляешь, какие люди есть?

— А кто мы такие? Что ты сказала? — поинтересовалась Веселовская.

— Мы журналистки. Она поверила, так что подумай, как работники древнейшей профессии должны себя вести. Не знаю, про какую древнейшую подумала ты, я имею в виду репортеров.

Аня рассмеялась.