Танк Таранович, или Влюблен на всю голову

— Да так, вспомнила, что у меня сегодня маникюр, лень ехать.

Отправляю в рот половину желтка и тут же закусываю двумя ломтиками бекона, дабы перебить этот отвратительный вкус. Увы, в этот раз мне не помогло. Не знаю, каким чудом я успела добежать до туалета. Все содержимое желудка донести до унитаза не удалось, но, по крайней мере, не на кухне вывернула и на том спасибо. Ощущение, что я извергла из себя все, что только можно, вплоть до внутренних органов.

— Вась?

— Все нормально.

— Я бы так не сказал, чуть на блевотине твоей не поскользнулся. Красивая полоска, кстати, как будто вкрапления желто-коричневого на девственно белом полу. Надо заказать такой пол. Шучу, шучу. Ты как?

— Я ненавижу такой желток.

— Ты о чем? Какой?

— Какой делаешь ты! Он почти сварен, меня от него все время тошнит. Но сегодня — особо.

— Э-э-э… а почему раньше не говорила?

— Потому что не хотела тебя обижать! Какой еще мужчина готовит завтрак, если он не провинился?

— Спасибо, что даже сейчас ты напоминаешь мне, что я потрясающий. Может быть, у тебя есть еще какие-нибудь тайны, от которых тебя тошнит, а я не в курсе?

— Прекрати.

Приподнимаюсь с пола и подхожу к раковине. Умываюсь, мельком наблюдая за тем, как Соболев вытирает следы моего желточного преступления.

— Ты не обижаешься?

— Было бы на что, — усмехнувшись, произносит Петя. — Бекон-то ты точно любишь?

— Да. Все люблю, кроме таких желтков.

— Ну, окей. Отдаю тогда сегодня тебе весь. Или ты уже все? Перехотела завтракать?

— Нет, не все. Есть я все равно хочу. Сейчас приду.

Когда я поняла, что дело не в желтках? После того, как с упоением съела почти весь бекон, заела его любимым печеньем с кофе, а потом все вновь вывернула наизнанку. Уже без желтка.

— Думаю, дело не в яичнице. А ты случайно не беременна?

— Нет. Скорее бургерами траванулась. Точнее, когда ела картошку фри грязными руками. Ой, фу, мне нехорошо, я полежу немного. Принеси, пожалуйста, воды и какой-нибудь сорбент. Ну или уголь активированный, если ничего другого нет.

— У нас ничего такого не имеется, зая. Я быстро в аптеку сгоняю.

Ложусь на кровать, скрючившись в позу эмбриона. Прошлая задержка на две недели «подарила» мне такой облом, что теперь я уже сама старательно отодвигаю мысли, что в принципе могу забеременеть. Обламываться, когда живешь с мыслью, что, а вдруг оно самое — хуже, чем отсутствие этого самого. Живется же мне хорошо, и ладно. И вот сейчас вроде бы понимаю, что месяц задержки приличный срок, все реально может быть, но чувство страха от возможного фиаско — сильнее.

Сама не поняла, как заснула. Проснулась от Петиных поглаживаний по волосам. Нехотя разлепляю глаза.

— Мне уже нормально, в аптеку можно было и не ходить.

— Ну раз уж сходил, то иди писай.

— В смысле?

— Ну чего ты тупишь? Иди на палочку сикай. Ну или куда там надо, я не знаю, — протягивает мне тест на беременность.

— Не хочу.

— Мало ли чего ты хочешь. Иди давай.

Нехотя встаю с кровати и, взяв из рук Пети тест, иду в ванную. В голове ни одной хорошей мысли. Закрываю глаза и усаживаюсь на бортик ванной. Кажется, просидела так целую вечность.

— Вот тебе и фри грязными руками, — отмираю, как только слышу над ухом Петин голос. Перевожу взгляд на тест — две полоски…

* * *

Вот не так я себе представляла день до свадьбы. Какие на фиг хлопоты с приготовлениями, когда у нас будет ребенок? Мой и Пети. Обалдеть. Мальчик. Хочу мальчика! Никогда не думала, что буду хотеть сына. Девочка всяко ближе, но сейчас прямо четко понимаю, что хочу мини копию Соболева. А девочка? Девочка будет вторая. Хотя…, а если это разовая акция? Господи, о чем я думаю? Какая разница кто, если он или она будут просто нашими. Даже если кто-то один.

— Можете одеваться.

— А все точно нормально?

— Да, но вы должны сдать все анализы, встать на учет. А дальше уже смотреть на картину в целом.

— Хорошо, спасибо.

Выхожу из кабинета с идиотской улыбкой до ушей. Нельзя! Ну нельзя так улыбаться и показывать свою радость, иначе точно случится что-то плохое. Долго мне ждать этого плохо не пришлось, достаточно взглянуть на лицо Соболева.

— Все хорошо?

— Ага. А с тобой? — осторожно интересуюсь я.

— Все зашибись, белочка.

— Хули здишь?!

— Тише? — подхватывает меня под локоть. — Ничего я не здю.

— Что случилось за время моего отсутствия? Я тебя как облупленного знаю! Ты лицо свое видел?

— Да ничего. Просто все это неожиданно и моему сознанию надо перестроиться к мысли о ребенке.

— Неожиданно?

— Ну, признаться, я не договаривался со своими сперматозоидами. Точнее да, но я попросил их осеменить тебя через пару лет. А теперь мне надо свыкнуться с мыслью, что я не один в твоей жизни. Еще и скоро твои сиськи придется делить.

— Вообще не смешно.

— Мне тоже. А там сын или дочка?

— Двойня.

— Серьезно?!

— Нет.

— Вася, блин!

— Оладья.

— Не обижайся. Ну, мне тяжело перестраивать жизнь в сорок четыре года. Это даже не собаку завести, — берет меня за руку и тянет на ближайшую скамью. — Да, я слегка эгоист. Ну не слегка. Ну я рад, честно. Не злись.

— Я не злюсь.

— Оно и видно.