Танцевальный зал мертвых

наконец - найти подходящего Певца и устроить правильное Пение, чтобы вылечить любого из тех, кого эта смерть каким-то образом могла коснуться и подвергнуть опасности. Что еще важнее, не было семьи, которая могла бы взять оставшихся в живых - приютить ребенка с любовью дядей, теток и двоюродных братьев, чтобы дать Сесилу безопасность нового хогана и новой семьи.

Семья для этого должна быть где-то в резервации Рамах. Это будет частью семьи Шорти. Поскольку мать Сесила никуда не годилась, лучше было бы вернуть его в семью матери отца. Люди в доме капитула Рамы знали бы, где их найти. А для Лифорна оставалось найти старшего брата Сесила.

В хогане он обнаружил на удивление мало следов Джорджа. Запасная рубашка, слишком оборванная даже для Джорджа, и несколько мелочей, отвергнутых подобным образом. Ничего больше. Лиафорн добавил, что это отсутствие вещей Джорджа к отсутствию второй лошади из загона, и пришел к очевидному выводу. Джордж вернулся к этому хогану в тот день, когда лошадь оставила свои последние следы в загоне. Это было вчера, на следующий день после смерти Каты. Джордж взял запасную одежду и лошадь. Он, должно быть, был здесь вскоре после того, как Лиафорн сделал свой первый бесплодный визит к Коротышке.

Выходя из хогана, Лиафорн увидел, должно быть, коробку для завтрака Сесила. Это была одна из тех оловянных коробочек, которые продаются в магазинах за десять центов. Его желтая краска была украшена изображением Снупи на крыше его конуры. Теперь она лежала раскрытой у стены хогана. Лиафорн поднял его.

Внутри ящика находилась дюжина или около того бумаг, некогда аккуратно сложенных, но теперь потертых и брошенных в беспорядке. Верхний лист был заполнен карандашными задачами на вычитание и имел пометку "ХОРОШО!" красными чернилами. Документ под ним был озаглавлен «Абзацы» в верхнем левом углу. Над названием была наклеена золотая звезда.

Лиафорн перевернул бумаги. Под ними находились маленький синий шарик с оторванным кусочком резинки, свеча зажигания, небольшой подковообразный магнит, шарик из медной проволоки, аккуратно намотанный на палку, бутылка аспирина, наполовину заполненная чем-то похожим на грязные железные опилки колесо от игрушечной машинки и каменная фигура немного больше большого пальца Лиафорна.

Это была удлиненная форма крота, вырезанная из куска рога. Два тонких ремешка из оленьей кожи прикрепляли к его вершине крошечный наконечник стрелы с кремневыми трещинами. Очевидно, это была фигура фетиша, вероятно, из одного из медицинских братств уни. Конечно, это был не навахо.

В фургоне Сесил смотрел через лобовое стекло. Он молча взял коробку и положил к себе на колени. Они проехали мимо хогана, Сесил все еще смотрел прямо перед собой.

«Я собираюсь оставить тебя сегодня в миссии Святого Антония», - сказал Лиафорн. «Тогда я найду Джорджа и заберу вас обоих, мальчики, отсюда. Я отведу вас в семью вашего отца, если вы не почувствуете, что есть еще что-то, что было бы лучше».

«Нет, - сказал Сесил. «Нет другого места».

"Откуда у тебя этот фетиш?"

"Фетиш?"

"Эта маленькая косятная фигура".

"Джордж дал это мне".

"Как выглядит ваша вторая лошадь?"

«Другая лошадь? Это гнедая. Большая, в белых чулках».

"Когда Джордж пришел и взял лошадь, что еще он взял?"

Сесил ничего не сказал. Его руки сжимали коробку с ланчем. Между пальцами мальчика Липхорн разглядел надпись: «Счастье - крепкая веревка для воздушного змея».

«Смотри», - сказал Лиафорн. «Если он не взял лошадь, то кто? А кто забрал его вещи?

Ты не думаешь, что мы должны найти его сейчас? Вам не кажется, что он будет в большей безопасности? Ради бога, подумай об этом на минутку ».

Машина покатилась по склону над хоганом, двигаясь на второй передаче. Свежий порыв ветра пронесся мимо окон. Снег прекратился, и машина погрузилась в море клубящейся пыли. Сесила внезапно затрясло. Лиафорн положил руку мальчику на плечо. Его охватила дикая волна гнева.

«Вчера вечером он взял лошадь, - сказал Сесил. Его голос был очень тихим. «После того, как я поговорил с ним, было уже почти стемнело. Мой отец спал, и я пошел посмотреть насчет овец, а когда вернулся, винтовки уже не было, и я нашел записку». Сесил все еще смотрел прямо перед собой, его руки сжимали жестяную коробку так сильно, что его суставы побелели. «И я предполагаю, что он взял свой нож, и вещи, которые он держал в кожаном мешочке, который он сделал, и часть буханки хлеба». Сесил замолчал.

"Куда он сказал, что идет?"