Танцовщица

Они встретились, как два чужих человека. Она узнала его, потому что он был единственный пассажир без руки, а он ее вообще не узнал. Ей было стыдно вспоминать о первых часах их встречи. У нее не было выбора, кроме как взять его в свой подвал. Тут-то и начался настоящий кошмар. Это было все равно что взять с улицы бродягу и быть вынужденной жить с ним. Это был ее дом, ее вещи, за которые она заплатила свои собственные деньги… и в этом доме была всего одна спальня. Френк был ошеломлен и взбешен. В первый же день она отвергла его, и в последующие месяцы ничего не изменилось.

Нахмурившись, она смотрела вниз, на воду под мостом. Когда она жила у мисс Бейтс, гувернантки на пенсии, ее брали в церковь каждое воскресенье и учили произносить целые куски из Библии. После отъезда мисс Бейтс она попала к священнику, и ее религиозное расписание неимоверно уплотнилось. Тем не менее Лейла никогда не молилась и не думала, что там есть кто-то, кто слышит ее слова. Единственное, что она вынесла из пребывания в доме священника, — совесть. Вот эта совесть теперь и губила ее жизнь.

Посторонний человек, деливший отныне с ней кров, был изгоем общества и не имел представления о том, что теперь делать. Когда-то он был крепкий, самоуверенный мужчина, живущий спартанской жизнью среди таких же, как он. Он был красивый, коренастый, здоровый и женился на хорошенькой горничной, которая отдалась ему. Затем он отплыл на четыре года, оставив ее с тридцатью шиллингами и адресом матери на случай, если она родит. Он видел чудеса и ужасы Индии, пошатался по борделям и питейным залам и приобретал опыт в жестокой войне. Затем ему дали хлороформ, а когда он проснулся, то обнаружил, что его правая рука лежит в ведре под столом, на котором его оперировали.

Армии он был больше не нужен и оказался дома с маленькой пенсией. Френк ожидал увидеть хорошенькую горничную, а вместо этого нашел актрису по имени Лейла, которая жила в квартире, где от него требовали снимать при входе ботики, есть с помощью полдюжины ножей и вилок, стряхивать пепел в китайскую пепельницу, говорить «извините», если рыгнет, и не показываться на глаза, если кто-нибудь приходил. Ему также воспрещалось сидеть в подтяжках, вытирать подливку в тарелке горбушкой хлеба, называть ее Лил, ругаться и раздеваться при ней. Кроме того, он не должен был подходить к ее кровати.

Совесть подсказывала Лейле, что Френку должно быть слишком плохо без всего этого, но она не могла выносить его грубых привычек и мерзкого языка. Ее бесило, когда он называл ее Лил, или делал вульгарные замечания о ее фигуре. И, конечно, она не могла и подумать о близости с ним. Она избегала всякого физического контакта с Френком, даже когда давала ему что-нибудь. Он думал, что это из-за его увечья, и это было ей неприятно: если бы он вернулся из Индии целым и невредимым, все было бы точно так же. Ее муж теперь был противен ей.

От Вивиана всегда исходил душистый запах ароматного мыла, чистой одежды, свежевымытых волос и теплой, здоровой кожи. От Френка пахло потом, пивом и плохо переваренной пищей. У Вивиана были белые зубы, он постоянно весело улыбался. У Френка была злобная улыбка, обнажающая желтые зубы с дырками, оставшимися после походов к армейским дантистам. Вивиан всегда носил шелковые рубашки и накрахмаленное белье. На Френке была грубая фланель, которую он, казалось, носил всю жизнь. Манеры Вивиана могли превратить портниху в герцогиню. У Френка манер не было вообще. Речь Вивиана была утонченно изящной, а когда он произносил ее имя, то следил за каждым звуком. Френк говорил запинаясь, а когда он произносил «эй, Лил», она вскипала от бешенства.

Оправившись от шока, вызванного тем, как изменились ее обстоятельства, Френк попытался утвердиться, сказав, что она должна бросить театр. Лейла возразила, что эта работа дает ей деньги, на которые они живут. Он полагал, что его ультиматум станет более действенным, когда он сам пойдет работать. Но никто не хотел брать на работу однорукого солдата. Поэтому Лейла продолжала работать в Линдлей, догадываясь, что мужчине должно быть трудно смириться с жизнью на заработок жены. И еще труднее ему было смириться с тем, что у нее есть поклонники.

Они из-за этого часто ругались. Лейла настаивала, что это часть ее работы и что Лестер Гилберт разорвет с ней контракт, если она будет отказываться от приглашений. Френк угрожал пойти к «этому толстозадому Гилберту» и сказать, что миссис Дункан не красивая сука, а его жена. Испуганная и рассерженная, Лейла говорила, что ее тут же выгонят с работы, и предлагала ему найти работу, которая давала бы им столько же денег, как ее нынешняя. Френк однажды ударил ее по лицу, и она в отчаянии выбежала из подвала.