Танцовщица

Как она и боялась, молодой человек достал огромную нитку с великолепным жемчугом, что стало прелюдией к объяснению в любви. Как можно мягче она отвергла и его подарок, и слова обожания, прежде чем он смог сделать ей предложение порядочного или непорядочного толка. Она сказала ему, что ставит свою театральную карьеру выше человеческих отношений, и так будет всегда. Это была тяжелая сцена, в конце которой она убежала в свой подвал, бормоча про себя, что молоденькая Нелли просто дура, что завидует ей. Красота — это оружие, от которого она с удовольствием бы избавилась.

Лейла вошла в дверь, и у нее упало сердце. Френк сидел на стуле около железного изголовья кровати и дожидался ее прихода. Он совсем не был пьян. На его лице читалось вполне определенное намерение. Гадая, какую тактику ей предпринять, Лейла задвинула дверной засов и подошла к плите, чтобы согреться после холода ночи. Френк не мог ее там видеть. Она стояла, пытаясь выиграть время. Сердце ее бешено колотилось.

— Поздновато, а? — донесся его раздраженный голос. — Неужели, чтобы съесть индюка и запить шампанским, нужно столько времени?

— На улице сильный туман. Пришлось ехать медленно.

— Да? По просьбе твоего джентльмена, я полагаю. Достаточно медленно, чтобы успеть полапать тебя по дороге.

Лейла не отвечала, и через мгновение он громко спросил:

— Ты здесь, Лил?

— Да… и я очень устала.

— Тогда иди в кровать.

Сцепив руки, она стояла около плиты, полная дурных предчувствий и не зная, что делать. Даже если она убежит и поймает в этот час на Миртл-стрит кеб, то куда ей ехать?

— Только не говори мне, что ты уже слегка развлеклась по дороге домой, — снова донесся его голос. — Молодая здоровая баба вроде тебя вполне может трахнуться за ночь больше, чем один раз.

Лейла заткнула уши, чтобы не слышать, что он говорит. Но Френк был уже рядом с ней в длинных мешковатых подштанниках и фланелевой рубашке, правый рукав которой был завязан узлом. Ворот рубашки был расстегнут, и ей были видны темные волосы на его груди. Летним днем три года назад этот вид очень возбудил ее. Господи, как она изменилась!

— Я тебе уже говорила, что в моих встречах после спектакля нет ничего безнравственного, — сказала Лейла, пытаясь поставить между ними стул. — Меня приглашают джентльмены.

Френк хрипло засмеялся и сказал, что у джентльменов есть такой же орган, как и у обыкновенных мужчин, и они нуждаются в его использовании таким же способом и так же часто.

— И неважно, будет это в проклятом кебе или в подвале. У меня он не хуже, чем у любого джентльмена. Пришло время тебе в этом удостовериться, Лил.

Он направился к ней.

— Я не могу, Френк. Сегодня опасные дни.

— Врешь. — Его сильное лицо исказилось гневом. — Ты говорила, что уже последняя неделя.

— Я устала, и у меня ужасно болит голова. Он криво усмехнулся.

— Три года назад она у тебя не болела, Лил. Насколько я помню, ты сгорала от нетерпения. Если бы я лично не удостоверился, что это было в первый раз, то подумал бы, что ты занимаешься этим с малолетства.

У Лейлы взыграла гордость. Она попыталась объяснить ему и себе самой, как случилось то, что сегодня наполняло ее стыдом.

— Я была одинока… всю жизнь. Люди, воспитывавшие меня, делали это из благотворительности, а не из любви ко мне. Когда я встретила тебя, Френк, я почувствовала, что и у меня в жизни наконец появился кто-то родной. Я больше ничего и не хотела. Только чтобы я была интересна кому-то как человек. В тот день… за городом… я не собиралась. Ты же знаешь это. Ты знаешь, как я потом плакала. Это ты заставлял меня потом продолжать делать то, что я считала постыдным. Я боялась, что иначе ты уйдешь, и я останусь одна, как и прежде.

Лицо Френка не изменилось.

— Ты хочешь разжалобить меня, Лил. Не надо, девочка. Я заставлю тебя сделать это. Я отлично помню, как ты крутилась от удовольствия. Я знаю, когда шлюхи получают подо мной удовольствие. И ты его сейчас получишь, Лил.

Не в силах больше это слушать, Лейла попыталась проскочить в спальню, которая запиралась на ключ. Но он ждал это. Он резко схватил рукав ее вечернего голубого платья. Шелк треснул, обнажив плечо и кружевной лифчик. В тот же момент он сделал ей подножку, и она упала на пол лицом вниз. Он мгновенно оказался на ней, пригвоздив ее своим весом к ковру, так что она не могла пошевелиться.

Лейла рыдала, а он, сидя на ней, расстегивал застежки ее платья и лифчика, пока спина не оголилась. Затем он сорвал с нее юбку и попытался стащить шелковые панталоны, пока она не сообразила, что ему нелегко это сделать. Он передвинулся ниже, и как только тяжесть его веса ослабла, она сделала отчаянную попытку освободиться. Если он хоть раз возьмет ее, это будет началом конца. Лейла Дункан больше не будет существовать.