Танцовщица

Приглашения на ужин продолжались, и Френк сильно запил. Однажды, приехав домой, она застала его пьяным, спящим на ее постели, и была вынуждена постелить себе на полу у плиты. Самый трудный вопрос в этой ситуации касался супружеских обязанностей. Лейла понимала, что Френк страдает. У нее разрывалось сердце за человека, потерявшего руку. Она понимала, как трудно ему, должно быть, жить рядом со зрелой молодой женщиной, на которую у него есть все законные права. Но Лейла не могла заставить себя выполнять супружеские обязанности. Теперь она все больше боялась, что Френк попытается взять ее силой, и старалась приходить в подвал как можно позже. Когда он был пьян, он мог сделать все, что угодно. В тот сентябрьский день дело шло именно к этому.

Много раз Лейла думала больше не возвращаться домой, но в этом подвале было все, что она имела, и, кроме того, она боялась, что Френк отправится в театр Линдлей, и это станет концом ее карьеры. Тогда не поможет даже смена имени и прослушивание в другом театре. Ее лицо было уже хорошо знакомо в театральных кругах, и многие менеджеры хотели, чтобы она значилась в афише именно как Лейла Дункан. Она пыталась найти различные выходы из этого положения, но ничего не получалось, а в ее памяти постоянно всплывали слова Френка, которые он сказал ей в Тилбери:

— Ну, Лил, когда ты была в беде, я протянул тебе руку помощи и женился на тебе. Теперь твоя очередь протянуть руку мне.

Она жалела его. Френк был в тяжелом положении, но и она тоже. Господи, как положить этому конец? Стоя на мосту в парке, она спрашивала себя, есть ли там действительно кто-то, кто слышит ее молитвы. Вивиан, наверное, знает это.

Лейла двинулась дальше, повторяя про себя его имя и умоляя простить ее за все, что она сделала ему в тот день. Если бы она не заставила его ненавидеть себя, он бы снова вернулся к ней. Стараясь сдержать слезы, она шла в тени деревьев, вспоминая каждую черточку его лица, его улыбку, смеющиеся глаза, его голос «такой, что девушка и глазом не моргнет, как окажется в постели у его обладателя».

«О, Рози! — воскликнула она про себя. — Если бы ты была здесь, ты бы подсказала мне, что делать. Три года назад, летом, я проявила слабость и разрушила жизнь сразу трех человек. Неужели единственный выход — это последовать твоему примеру?»

Ничего не видя от слез, она шла по парку. Лейла больше не могла ходить к профессору Гольдштейну. Он выгнал ее, и был совершенно прав. Человек должен посвятить пению все свои мысли и быть внутренне спокойным. Без этого нет смысла заниматься. С крахом любви рухнули и все ее честолюбивые планы. Впереди она представляла только неизбежную, постепенную деградацию и супружество с человеком, которого не любила. Как хорошо она теперь понимала, почему Рози сделала то, что сделала. Когда пришло время выбрать между медленной гибелью и мгновенным покоем, конечно, был только один ответ. Лестер Гилберт считал, что шоу нужно снимать прежде, чем интерес публики начнет падать. «Пусть они ждут большего», — вот его девиз. Но кто ждет большего от Лейлы Дункан? Френку без нее будет лучше. Для Вивиана найдется много заботливых рук. В ее жизни никого больше не было. Схватившись в отчаянии за перила, она посмотрела на спокойную холодную гладь озера, неудержимо манящую ее.

— С вами все в порядке, мэм? Могу я вам чем-нибудь помочь?

Испуганно обернувшись, Лейла увидела высокого худощавого человека, серьезно смотревшего на нее.

— Чем я могу помочь вам? — вежливо повторил он. — Похоже, вы чем-то расстроены. Может, вызвать вам кеб?

— Да… да, с вашей стороны это будет очень любезно, — выдавила она из себя и, взяв его под руку, которую он вежливо предложил, пошла к ближайшим воротам. — У меня неприятности.

— Как жаль. Тогда вам лучше поехать домой и отдохнуть, милая леди.

Ее вежливый спаситель взмахнул тростью, и кеб подъехал к тротуару. Она искренне поблагодарила его и села в кеб. Все происшедшее можно было бы сразу забыть, если бы не одно странное совпадение. Пожилым джентльменом был сэр Фредерик Кливдон, ее бывший хозяин. Она думала о его вежливости, изысканных манерах и, главное, о том, что он не узнал в ней бывшую горничную своей дочери. Ей показалось, что она слышит голос Рози: «О, Лей, ну и потеха!»

Ее собственный смех больше походил на плач, но этого никто не мог услышать.

Было уже два часа ночи, когда они вышли от Романо. Октябрьский туман, как вуалью, окутал улицы Лондона. Лейле хотелось, чтобы карета ехала быстрее. Билли Мидлтон все более распалялся, и она не была уверена, что он останется в рамках приличий. В любом случае, это будет их последняя встреча. Лейла была расстроена. Билли был веселым, легким в общении молодым человеком с мальчишеским энтузиазмом во всем, за что брался. И она полюбила его, слишком полюбила, чтобы расстаться, причинив ему боль. Своей любовью она уже причинила боль двум мужчинам, и ей не хотелось, чтобы на совести был еще один.