Танцы на осколках

Но то, что полюблю, и ради этой любви готов буду потерять все. Даже саму девушку. Ведь понимаю — любил бы меньше, просто отшвырнул, приковал, а может и сдал собственному отцу, чтобы у нее не было никакой возможности проникнуть сюда. А так… оказался готов поддержать в ее безумии.

И что? Разве мы не становимся чуточку безумней, когда другого человека ставим на первое место?

Весь день мы повторяли слова и жесты, проговаривали, что должны сделать — чтобы в суете и возможном бою с тварями не растеряться. Не усердствовали, нет, ведь силы нам нужны.

А вечером с Талис и Хайме — Андресом показательно уезжали прочь из «этого скучного городка». Наши же друзья отправлялись «на прогулку». Чтобы встретиться… нет, уже не встретиться.

В полумраке мы не видели Даниеля и Эву, которые должны были расположиться много дальше от того оврага, что выбрал Питер — Дамиен.

Странное и дурно пахнущее место, куда и правда не совались патрули — Завеса здесь была хорошо защищена от прорыва, с той стороны. И почти доступна для тех, кто решил проникнуть с этой. Если сумеет преодолеть вязкое болото и частокол острых колючих деревьев, давно уже отдавших свою жизнь неизвестное болезни, и превратившихся теперь в смертельно опасное препятствие, если ты только не умеешь летать.

Мы не умели.

Но у Питера была собственная идея.

Потому мы сидели молча и ждали от него сигнала. Задачей Даниеля и Эвы было приманить тварей на свою магию, а когда это произойдет — ну, когда мы предположим, что это произошло — тогда Питер создаст особый огненный коридор, не способный нас ранить, зато способный испарить острые колючки и размягчить зеркальность завесы.

И мы окажемся по ту сторону. За которой нас ждет много чего неизвестного…

На глянцевую и подозрительно живую поверхность я старался не смотреть. Не только потому что страшно — но каждый раз, когда я смотрел туда, я едва удерживался, чтобы не броситься к своему…не знаю, как назвать.

Естеству?

Первоисточнику?

Почему в Академии нас учили, что это все — наведенное? Когда не было ничего более естественного в нашей жизни?

Я чувствовал, что все остальные думали о том же. И каждый раз, когда Талис вжималась в меня, понимал — ей не страшно… её очень тянет к поблескивающей поверхности, то матово отражающей все вокруг, то переливающейся разноцветными полосами, то поглощающей черной дырой неизведанного взгляда каждого, кто посмел к ней приблизится.

Как будто море ночью при слабом свете луны — и вдруг ставшее вертикальным.

Сделалось совсем темно. И тут Питер замер. Будто принюхался — и мне не было нужды спрашивать, что там. Земля пол ногами загудела и опала, по завесе будто прошлась дрожь, а потом мы услышали отдаленный вой. И хоть и были уверены в своем плане, на какое-то время стало не по себе — а вдруг и правда опасности не только себя подвергаем.

Питер начинает шептать витиеватые слова заклинаний и выстраивать сложную магическую конструкцию, а мы втроем готовимся к броску. Но когда почти уже готовы ринуться вперед, слышим то, что не должны.

Свист магических всполохов и крики: «Стойте!»

— Бегите! — вопит в ответ на это брат Эвы-Каталины, но нас и не надо упрашивать.

Длинный тоннель, висящий в воздухе, в котором с треском сгорают острые пики продержится не долго — потому не время мешкать или вслушиваться в то, что происходит. Обнаружили? Попытаются остановить от самоубийства? Если выживем… о нет, когда мы вернемся, то ответим за последствия.

Но может, если выиграем, нас не будут строго судить? Да и вообще не узнают, кто именно нарушил правила — мало ли вокруг идиотов?

Завеса сначала принимает Хайме, потом Талис, а потом, с влажным сопротивлением, пропускает и меня.

Я знаю что будет дальше, потому не пытаюсь сопротивляться рвущим и ревущим потокам и полной слепоте и глухоте. А как только чувствую под собой твердую поверхность, лежу недвижимо еще несколько секунд, чтобы восстановить чувствование…

Всхлип.

На одних инстинктах — перед глазами еще полная темнота — я прыжком перемещаюсь туда, откуда слышу этот звук, обхватываю руками Талис, убеждаюсь, что она не ранена, дышит и вообще… не торчит из какой-нибудь отвратительной глотки. А потом, наконец, пелена расходится перед глазами.

И я открываю рот от шока.

Почему-то ни слова Питера, ни книги и картины магов, ни внешняя мерзость тварей, их клыки, щупальца и ослизшая кожа, странные, животные повадки не подготовила нас к такому…

— Великие боги, как здесь красиво… — шепчет Хайме и я с ним едва ли не впервые в жизни полностью согласен.

Я слышал легенду.

Что давным давно существовало два мира. Они были настолько разными, настолько непонятными друг другу, что иногда между ними происходили сокрушительные битвы. Битвы тьмы и света, пустоты и наполненности, зла и добра. Вот только никто не мог сказать, что именно было злом или добром.

Какой из этих миров?

Затем, они оказались на одной планете. И битвы стали происходить в пределах одного континента.

Потом — в одной стране.

Дальше- в одном доме.