Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Я понимаю, чрезмерное упрощение формы тоже может показаться непонятно вычурным, напряженно высокомерным. Мне было ясно одно: необходимо свести на нет всяческие туманности и недоговоренности, все то, что принято называть «поэтической атмосферой» фильма. Такую атмосферу обычно стараются специально создавать на экране. А мне было ясно, что атмосферу не нужно создавать. Она сопутствует главному, возникая из задачи, которую решает автор. И чем эта главная задача сформулирована вернее, чем точнее обозначен смысл, тем значительнее будет атмосфера, которая вокруг него возникает. По отношению к этой главной ноте начнут резонировать вещи, пейзаж, актерская интонация. Все станет взаимосвязанным и необходимым. Все будет вторить и перекликаться, а атмосфера возникнет как результат, как следствие возможности сосредоточиться на главном. Ведь сама по себе атмосфера не создаваема. А потому, кстати, мне никогда не была близка живопись импрессионистов с их желанием запечатлеть мгновение, всегда текучее и изменчивое, передать мимолетное. Мне не кажется это серьезной задачей искусства. В «Сталкере» мне хотелось, повторяю, сосредоточиться на главном – и это, как мне кажется, определило возможность возникновения более активной и эмоционально заразительной атмосферы, нежели это получалось до сих пор в моих фильмах.

Но какова все-таки эта главная тема, которая должна была отчетливо прозвучать в фильме? Это тема достоинства человека и тема человека, страдающего от отсутствия собственного достоинства. Дело в том, что, когда наши герои отправляются в свое путешествие, то они намереваются добраться до того места, где исполняются сокровенные желания. А пока они туда идут, то вспоминают историю то ли реального человека по прозвищу Дикобраз, то ли легенду о нем, вспоминают о том, как он шел к заветному месту, чтобы попросить здоровья своему сыну, что дошел до него. А когда вернулся обратно, то обнаружил, что сын его по-прежнему болен, зато сам он стал несметно богат. Зона реализовала его действительную

сущность, то желание, которое превалировало в тайниках его сознания. И Дикобраз повесился.

В конце концов и наши герои достигают цели своего путешествия. Но они доходят до этого места, так много пережив и переосмыслив в себе, что не решаются к нему приблизиться. За короткое время, рассмотренное в «Сталкере», они поднялись до глубокого осознания той мысли, что их нравственность скорее всего несовершенна. А потому им не хватает духовных сил, чтобы до конца поверить в самих себя.

С этой тяжелой мыслью они остаются вплоть до последней сцены в кафе, куда они вернулись после путешествия, до появления там усталой и много пережившей жены Сталкера. Ее появление кажется героям фильма чем-то поистине новым для них, необъяснимым и удивительным. Им трудно понять причины, по которым эта женщина, бесконечно много терпевшая от своего мужа, родившая от него больного ребенка, продолжает любить его с той же беззаветностью, с какой она любила его в дни своей юности. Ее любовь, ее преданность становятся для них тем подлинным чудом, которое можно противопоставить тому неверию, опустошенности и цинизму, которые так прочно овладели сознанием героев фильма – Ученого и Писателя.

Первый раз в «Сталкере» я постарался быть недвусмысленно определенным в обозначении той главной позитивной ценности, которой, как говорится, жив человек. В «Солярисе» речь шла о людях, затерянных в космосе и вынужденных, хотят они того или нет, добывать какой-то новый кусочек знания. Их драма возникала на пути как бы извне заданной человеку задачей познания бесконечного мира. Сам путь оказывается драматичным, сопряженным с рисками, вечным беспокойством, лишениями, горем и разочарованиями, потому что конечная истина недостижима. Но на этом пути познания не отменяется человеческая совесть, которая заставляет мучиться и сомневаться в нравственности своих действий. Наличие совести становится в определенном смысле трагичным. Поэтому действиям героев «Соляриса» сопутствуют неуверенность и разочарование. В этой конечной, экзистенциальной ситуации им предлагается в фильме довольно иллюзорный выход. Этот выход в возможной целесообразности той мечты, которая оправдывает их пребывание на Солярисе, помогая еще острее осознавать свои земные корни, с рождения и навек связавшие их с Землей, затерявшейся в таком нереальном для землян, холодном и до конца непостижимом пространстве.

Даже в «Зеркале», где речь идет о глубоких изначальных и непреходящих, вечных человеческих чувствах, конкретные переживания трансформируются в жизни героя в недоумение, неполноту и непонимание своей отчего-то мучительной для него любви к своим близким. В «Сталкере» мне удалось кое-что договорить до конца. Все-таки именно эта, казалось бы, несовершенная человеческая любовь и есть то чудо, которое способно противостоять любому сухому теоретизированию о безнадежности мира. Это чувство – наша общая и несомненная позитивная ценность. Это то, на что опирается человек, то, что ему дано навсегда.