Тарси

* * *

Для операций "Бастиона" Владимир Кондратьевич всегда старался выделять самых лучших своих ребят. Разумеется, омоновцам не рассказывали, что отправляют в прошлое, но кое-что неизбежно приходилось пояснять, ведь то, что им предстояло увидеть в проходах, не могло не вызвать вопросов даже у самых дисциплинированных бойцов.Впрочем, сам командир ОМОНа никогда не напрягался с придумыванием подходящих объяснений; разработка "легенд" лежала на "Бастионе". Но даже Папыч не всегда был в силах придумать логичные объяснения, если операция проводилась в особо экзотических проходах. Например, если предстояло оказаться свидетелем великой битвы колесниц при Кадеше, когда с помощью дрессированных львов египтяне разгромили хеттов. Тут любое воображение бессильно; человеку, обладающему хотя бы зачатками здравого смысла, такое

логично не объяснишь.В подобных случаях выход оставался один – говорить правду, а потом отправлять бойцов в техцентр на коррекцию памяти. Операции с привлечением ОМОНа никогда не длились больше суток, и Папыч не видел ничего плохого в том, чтобы стереть у бойцов из памяти этот день. Всего один день, это совсем не страшно.

Владимир Кондратьевич, понимая, что иного выхода нет, манипуляциям с памятью своих ребят всё равно не радовался. Мозг – это штука сложная, как работает, учёные так до конца и не разобрались. Да, один раз получилось стереть память как нужно, но вдруг в другой раз что-то сорвётся, и боец навсегда дураком останется? А ребят терять не хотелось – опытных, умелых, надёжных и проверенных профессионалов заменить не так просто.Всё изменилось, когда в "Бастионе" несколько лет назад начали работать Петровичи. Братья умело решали большинство проблем, и в проходах ОМОН стал требоваться гораздо реже. После появления Петровичей бойцов майора Кукаренко стали привлекать в основном к операциям здесь, в настоящем. И хотя в глубине души Владимир Кондратьевич по-прежнему считал, что отряд ОМОНа будет поэффективнее двух пусть даже самых подготовленных специалистов, он всё равно радовался, что его ребят больше не отправляют в проходы и, особенно, на коррекцию памяти.

Однако даже после нескольких лет такой жизни, уже немного привыкнув к тому, что в проходы их отправляют теперь редко, Владимир Кондратьевич всё равно каждый раз радовался, когда Папыч говорил ему, что они нужны тут, а не там. Где угодно – хоть в худших криминальных районах Москвы, хоть на крайнем Севере, хоть на воюющем юге, да хоть у чёрта на куличках… Что угодно лучше, чем проходы.* * *Илья проснулся с трудом – Яну пришлось долго трясти его за плечо.