Тарси

Противник Ильи, пошатываясь, стоял напротив. Кажется, он трезвел – взгляд обрел некоторую осмысленность. Несколько мгновений воин рассматривал Илью, а потом в ужасе икнул – он, наконец, понял, кто вызвал его на поединок. И от страха окончательно протрезвел.Последнее хорошей службы ему не сослужило – ужас просто парализовал воина. Протрезвевший грек настолько боялся Ахилла и был так уверен в своем неминуемом поражении, что вообще не нападал, почти не защищался и следил за Ильёй взглядом мыши, предназначенной для кормления удава. Обезоружить его, пожалуй, смог бы даже человек, вообще не имеющий навыков боя на мечах. "Только зря фрейтс выпил", – с досадой подумал Илья, выбив ксифос из слабой руки трясущегося от ужаса грека.

Обезоруженный противник стоял напротив и обречённо ждал смертельного удара."Какой же я был дурак", – вдруг понял Илья, глядя в глаза дрожавшего перед ним грека. Он так переживал по поводу предстоящих поединков, так боялся перспективы выйти один на один против опытного воина. Братья Петровичи ставили ему удары, отрабатывали с ним блоки, рассказывали о методике и тактиках боя – но совсем не подготовили его к победе. К победе, которая в этом мире означала только одно – убийство поверженного противникаКсифос упирался греку прямо в грудь.

"Я играю роль Ахилла, – напоминал себе Илья. – Ахилл убил бы не задумываясь. И я должен!"Из всех разученных в последние дни ударов этот оказался самым сложным – удар по безоружному, сдавшемуся противнику.

И Илья просто не смог его нанести. Резко развернулся и, сопровождаемый недоумённым гулом зрителей, загашал к шатру Ахилла.Позже тем вечером в палатку к Илье осторожно заглянул плюгавый остроносый грек с изрядной залысиной и хитрыми прищуренными глазками."Одиссей", – вспомнил конквестор одну из фотографий, которые показывал ему Ян.

Заговорщически оглядевшись, легендарный царь Итаки таинственным шепотом поведал Илье, что в армии стремительно зреет недовольство. Греки уверены, что проиграли последнюю битву из-за того, что с ними не было Ахилла и винят в последнем Агамемнона – если бы царь не разозлил Ахилла, тот был бы с ними, и армия уже захватила бы Трою. Когда эти слухи дошли до Агамемнона, тот впал в ярость; он почти уверен, что Ахилл специально всё так обставил, чтобы скинуть его с трона и самому занять его место…

– Что тебе надо? – прервал Илья Одиссея.

Царь Итаки прищурился. Глаза у него были хитрые, не разобрать, то ли он на всех так смотрит, то ли у него что-то на уме. Как будто собирается вот-вот сказать: "Знаю, знаю я про тебя кое-что очень интересное. И если ты не дурак, то договоришься со мной по-хорошему".

– Я подумал, что, может быть, ты на денёк-другой исчезнуть захочешь, пока Агамемнон не остынет.