Тарси

Илья нехотя кивнул. Как бы ни жестоко звучали эти слова, как бы ни становилось не по себе от такой ледяной логики, Ян прав. Но то, что так хорошо понимал ум, не так хорошо принимало сердце.

До сей поры Илье ни разу не приходилось сталкиваться с подобной проблемой; он задерживался в проходах не дольше, чем на пару дней. Да и не так уж много у него пока их было – "своих" проходов. А те что были, подчинялись единственной цели – найти пропавших. Сфокусированный только на ней, Илья не обращал внимания на встречавшихся ему в проходах людей и потому никогда не воспринимал их как "настоящих". Или просто ни разу об этом не задумывался. Но сейчас всё было по-другому. Люди, окружавшие его – и веселый рыжий Патрокл, и испуганная Брисейда, и хитрющий Одиссей, – все они никак не походили на умерших три тысячи лет назад. Здесь и сейчас они были живы, здесь и сейчас всё, что происходило с ними, было по-настоящему.

До шатра Агамемнона Илья так и не дошел – царь сам попался ему на пути. Смерил строптивого подданного ледяным взглядом, а потом, сделав над собой видимое усилие, процедил:

– Я твоих мирмидонов не вижу в строю.

– И не увидишь.

– Я приказываю тебе присоединиться к войску!

Вокруг собиралась толпа любопытных.

– А я тебе повторю, раз ты не понял меня с первого раза, – чеканя слова, ответил Илья. – Ты забрал у меня одну пленницу, и я перестал сражаться. С той поры ты не выиграл ни одной битвы. Я думал, ты усвоил урок. Но нет – ты забрал у меня и вторую пленницу… Готовься к поражению, Агамемнон, сын Атрея, – пафосно закончил он и медленно, с чувством собственного достоинства, направился к лагерю мирмидонов.

Вскоре его нагнал Ян. Он выглядел довольным, в уголках голубых глаз собрались лучики. Одобрительно похлопал по плечу:

– Хорошо сказал!

Илья не ответил. Сказал-то он, может, и хорошо, но снова ничего не сделал, Брисейда так и осталась в лагере Агамемнона.