Тарзан. Том 5

Тарзан полагался на свою молниеносную, неожиданную для Писах рыбы реакцию. Ведь у него не было ни крючка, ни наживки, ни удочки. Его знание повадок обитателей воды подсказывало, где можно ждать Писах. Может пройти минута или две, пока рыба подплывет к маленькой заводи, над которой он застыл без движения. Но рано или поздно рыба приплывет. Это человек-обезьяна знал, поэтому с неистощимым терпением хищного зверя поджидал свою добычу.

Наконец в водной глубине промелькнула яркая вспышка блестящей чешуи. Писах подплывала. Через минуту ее можно будет поймать. Тогда с невероятной скоростью две сильные руки погрузятся в воду и схватят бьющееся скользкое тело.

В тот момент, когда рыба могла быть схвачена, что-то с шумом обрушилось в зарослях позади человека-обезьяны. Вмиг, сверкнув в воде чешуей на прощанье, Писах исчезла. Тарзан, рыча от негодования, повернулся, чтобы узнать, что же ему помешало. Обернувшись, он увидел, что помешал Зу-Таг.

— Что ты хочешь, Зу-Таг? — спросил человек-обезьяна.

— Зу-Таг идет к воде напиться,— ответила обезьяна.

— Где племя? — спросил Тарзан.

— Они отправились недалеко в лес,— ответил Зу-Таг.

— А самка Тармангани и самец? — продолжал Тарзан.— Они в безопасности?

— Они ушли,— ответил Зу-Таг.— Куду-солнце выходил дважды из логова после того, как они ушли.

— Их выгнало племя? — удивился Тарзан.

— Нет,— ответила обезьяна.— Мы не видели, как они ушли! Мы не знаем, зачем они ушли!

Тарзан быстро пробрался через заросли к хижине. Домик и бома-загородка были такими же, какими он их оставил. Перейдя лужайку, Тарзан вошел в загородку, а затем и в хижину. Везде было пусто. Его чуткое обоняние подсказало ему, что люди покинули жилище два дня тому назад. Собираясь уже выйти из домика, человек-обезьяна увидел записку, прикрепленную щепочкой к стене, и он прочитал следующее:

«После того, что вы рассказали мне о мисс Кирчер, и зная, что вы ее не любите, считаю дальнейшее наше совместное пребывание в хижине неуместным. Наше присутствие здесь будет непорядочным по отношению и к мисс Кирчер, и к вам. Понимаю, что забота о нас удерживает вас от намеченного путешествия к побережью, поэтому решил, что для нас будет лучше добраться до поселения белых людей самостоятельно, не навязываясь вам в попутчики. Мы оба — и я, и мисс Кирчер благодарны вам за вашу доброту и защиту. Если бы существовала возможность отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали, и я смог бы отплатить хоть частично свой долг вам, был бы весьма рад это сделать!»

Подписана записка была лейтенантом Гарольдом Перси Смитом Олдуиком.

Тарзан пожал плечами, скомкал записку в руке и отбросил ее. Он определенно почувствовал облегчение, избавившись от ответственности за двоих беспомощных людей и был рад, что они взяли дело своего спасения в собственные руки. Они ушли и забудут о нем, но он почему-то никак не мог забыть... Тарзан чувствовал себя неловко и беспокойно. На этот раз он направился на север, решив вдруг продлить свой путь на западное побережье. Он последует по берегу извилистой реки к ее истоку. Излучина ее ведет к северу на несколько миль, а там русло поворачивает на запад, после прорезает через каменистое плато, поросшее редким лесом и ведет к подножию гор. С другой стороны горной цепи Тарзан поищет ручей, бегущий вниз, к западному побережью, и там, следуя по течению сливающихся ручьев и рек, быстро доберется до цели, имея в избытке по дороге дичь и воду.

Но он прошел недалеко, возможно, отмерил лишь дюжину шагов и вдруг остановился.

— Он англичанин,— пробормотал - Тарзан себе под нос.— Она женщина. Оба беспомощны и никогда не доберутся до поселения белых людей без моей помощи. Я не мог убить ее своими руками, когда пытался это сделать. Если же я дам им идти в одиночку, без моей поддержки, я убью ее так же наверняка, как если бы вонзил нож ей в горло.

— Нет,— и он снова покачал головой.— Тарзан-обезьяна глупец. Он просто слабая, старая обезьяна...— и, махнув рукой, повернул решительно к югу.

Ману-мартышка видела, как двое Тармангани проходили по лесу недавно, Куду-солнце два раза успело выйти из-за гор. Страшно тараторя, она поведала Тарзану об этом. Они пошли по направлению к деревне Гомангани — это Ману видела своими собственными глазами.

Человек-обезьяна по деревьям пустился в южном направлении — уже по несвежему следу и, хотя он не сосредоточивал своих усилий в поисках тех, за кем поспешил, проходил мимо бесчисленных доказательств их пребывания. Слабые намеки запаха оставались на листьях, ветвях или стволах, там, где то один из них, то другой машинально притрагивались к ним. Он по этим ему одному заметным приметам знал, что они прошли этим путем.

Там, где дорога уходила в темную глубину сырого леса, отпечатки их обуви еще были видны на влажной почве и на гниющей зелени, раздавленной неловкой ногой. Таким образом весь путь их был усеян следами.