Тарзан. Том 5

— Об этом надо подумать,— ответил Тарзан,— и это мы можем сделать, как только вы спуститесь со своего насеста.

Офицер пожал плечами. Девушка посмотрела на него, чтобы увидеть, каков будет эффект от предложения Тарзана. Англичанин вдруг очень побледнел, но на его губах держалась мужественная улыбка, и он без единого слова в ответ соскользнул по крылу самолета и очутился на земле позади Тарзана.

Берта Кирчер видела, что пилот боится, и не винила его: она поняла тоже, какое он проявил исключительное мужество, находясь перед опасностью, такой реальной для него.

Нума, сидящий рядом с Тарзаном, поднял голову и уставился на молодого англичанина. Он коротко зарычал и взглянул на человека-обезьяну. Тарзан продолжал теребить рукой гриву льва и ласково разговаривал с ним на языке Больших обезьян.

Для девушки и Смита Олдуика гортанные, рычащие, бормочущие звуки, срывающиеся с человеческих губ, казались жуткими, но Нума вроде бы понимал речь Тарзана, обращенную к нему, так как перестал рычать, и когда Тарзан подошел к Смиту Олдуику, Нума сопровождал его и не пытался проявить недоброжелательности.

— Что вы ему сказали? — поинтересовалась девушка.

Тарзан улыбнулся.

— Я сказал ему,— ответил он,— что я Тарзан, человек-обезьяна, могучий охотник на диких зверей, повелитель джунглей и что вы мои друзья и вас нельзя обижать. Я никогда не был уверен, что хищные звери понимают язык Мангани. Я знаю, что Ману-обезьяна умеет говорить и ее язык похож на язык Больших обезьян. Уверен я и в том, что пантера понимает все, что я говорю. Оказывается, и лев тоже.

Мы, жители джунглей,— большие хвастуны. В нашей речи, в поведении мы стараемся произвести впечатление на других своей физической силой, мощью и яростью. Вот почему мы рычим на наших врагов. Мы говорим им, чтобы они остерегались нас, а то мы на них нападем и разорвем на части.

Возможно, Нума не понимает в точности моих слов, но я верю, что интонации и манера держаться донесут до его сознания то, что я хочу ему внушить. Кажется, так и случилось. Теперь вы сможете спуститься и познакомиться с ним поближе.

От Берты Кирчер потребовалось все ее мужество, чтобы очутиться на земле в пределах досягаемости страшных когтей и клыков дикого лесного зверя, но она это сделала.

Нума лишь оскалил зубы и зарычал, когда она подошла к человеку-обезьяне.

— Я думаю,— сказал Тарзан,— что вы в безопасности, пока я здесь. Самое лучшее — это просто не обращать на льва никакого внимания. Не приближайтесь к нему и ни в коем случае не выказывайте чувства страха. По возможности все время держитесь так, чтобы я находился между вами и львом. Он скоро уйдет, и я уверен, что мы его не увидим больше.

По предложению Тарзана Смит Олдуик снял резервуар с остатками воды и контейнер с провизией с самолета и, разделив между собой груз, все втроем направились к югу. Нума не последовал за ними. Стоя у самолета, он наблюдал за уходящими, пока они исчезли за поворотом ущелья.

Тарзан пошел по тропе Нумы с намерением следовать по ней в направлении к югу, полагая, что тропа приведет их к воде. На песке, покрывавшем дно ущелья, следы льва ясно выделялись, и по ним легко было идти. Вначале были видны только свежие следы, но уже днем человек-обезьяна обнаружил старые следы других львов, и как раз перед самым наступлением темноты он вдруг остановился, явно удивленный.

Двое спутников взглянули на Тарзана вопросительно. Вместо ответа Тарзан показал прямо на землю у своих ног.

— Посмотрите сюда,— воскликнул он.

Вначале ни Смит Олдуик, ни девушка ничего не увидели, кроме смешанных и путаных отпечатков человеческих и львиных следов на песке, но вдруг девушка обнаружила то, что Тарзан заметил сразу, и удивленное восклицание сорвалось с ее губ.

— Отпечатки человеческих ног?!

Тарзан кивнул головой.

— Но у этих ступней два больших пальца,— указала девушка.

— Ноги обуты в мягкие сандалии, таков их покрой,— объяснил Тарзан.

— Тогда где-то поблизости должна находиться деревня туземцев,— заметил Смит Олдуик.

— Да,— согласился человек-обезьяна.— Но это не те туземцы, которых мы привыкли видеть в этой части Африки, где все ходят без обуви, за исключением дезертиров из немецких туземных частей. Подчиненные покойного сержанта Усанги носят тяжелые военные ботинки. Я не знаю, можете ли вы заметить, но для меня очевидно, что ноги в сандалиях, оставившие эти отпечатки, не были ногами полуголого негра. Если вы их внимательно рассмотрите, то заметите, что пятки имеют особую форму и оставляют хорошо заметный отпечаток даже через подошвы сандалий. У негров вес при ходьбе падает на носок, если всмотреться в след, оставляемый ими.

— Вы считаете тогда, что здесь прошел белый человек? — спросил лейтенант.

— Похоже на то,— ответил Тарзан и вдруг к удивлению обоих — девушки и Смита Олдуика — опустился на четвереньки и понюхал след: снова зверь использовал свое тонкое чутье и знания, приобретенные в джунглях. На площади в несколько ярдов он пытался определить, кому могли принадлежать оставленные следы. Наконец Тарзан встал на ноги.