Тарзан. Том 6

— Мы побывали в их деревне, — ответил он. — Дух Ниамвеги, Лупингу и я.

— А где Лупингу?

— Он остался там после того, как передал Гато-Мгунгу некоторое послание.

— Ты даровал свободу предателю? — воскликнул Орандо.

— Свобода ему уже не пригодится. Он был мертв, когда попал в деревню Гато-Мгунгу.

— Но как же тогда он передал послание вождю?

— Вопреки своей воле. Он доставил послание от человека, внушающего страх, и люди-леопарды все прекрасно поняли. Он поведал им, что предательство не проходит безнаказанно и что сила Орандо велика.

— А как восприняли это люди-леопарды?

— Они помчались сломя голову в храм советоваться с верховным жрецом и с богом Леопардом. Мы последовали за ними. Только толку от общения с богом Леопардом и верховным жрецом было мало, потому что все перепились, кроме леопарда, а он не говорит, если за него не говорит верховный жрец. Я пришел сказать тебе, что сейчас в деревне людей-леопардов никого нет, кроме женщин, детей да нескольких воинов. Думаю, самое время напасть на деревню или устроить засаду на возвращающихся из храма воинов. Они будут с похмелья, а человек с похмелья не боец.

— Момент подходящий, — согласился Орандо. Сын вождя хлопнул в ладоши, подзывая воинов, спавших неподалеку.

— В храме бога Леопарда я встретил человека, хорошо тебе известного, — продолжал мушимо, между тем как заспанные командиры будили своих воинов.

— Я не знаю никого из людей-леопардов, — отозвался Орандо.

— Ты был знаком с Лупингу, хотя и не знал, что он — человек-леопард, — поправил его мушимо. — И ты знаком с Собито. Его-то я и видел там в маске жреца. Он тоже человек-леопард.

Орандо опешил от неожиданности.

— Ты не ошибся? — спросил он.

— Нет.

— Выходит, когда Собито надолго отлучался из Тамбая, чтобы якобы посоветоваться с демонами и духами, на самом деле он уходил к людям-леопардам, — заключил Орандо. — Предатель! Он должен умереть!

— Да, — поддержал его мушимо. — Собито достоин смерти. Его давным-давно следовало прикончить.

Чуть погодя мушимо повел воинов Орандо извилистой тропой к деревне Гато-Мгунгу.

Они шли быстро, насколько это позволяла темнота и узкая тропа. На краю поля маниоки, раскинувшегося между лесом и деревней, мушимо остановил отряд. Когда мушимо удостоверился в том, что люди-леопарды еще не вернулись из храма, воины бесшумно отошли к реке. Здесь они устроили засаду, схоронившись в кустах неподалеку от причала, а мушимо отправился вдоль берега на разведку.

Скоро он вернулся и сообщил, что насчитал двадцать девять пирог, идущих с низовья реки в деревне.

— Это возвращаются люди-леопарды, — сказал он Орандо. — Хотя к храму ушло тридцать лодок.

Орандо стал обходить воинов, отдавая приказы и призывая к храбрости. Лодки приближались. Уже слышался плеск весел.

Утенго застыли в напряженном ожидании.

Причалила первая лодка. Люди высадились на берег. Не успели они вытащить тяжелую пирогу на сушу, как подошла вторая. Утенго дожидались команды вождя. Лодки приставали к берегу одна за другой, к деревне потянулась цепочка воинов. У причала стояло уже двадцать пирог, когда Орандо подал знак — дикий боевой клич, подхваченный глотками девяноста воинов, и тотчас на людей-леопардов дождем посыпались стрелы и копья.

Бросившиеся в атаку утенго прорвали растянутую линию неприятеля. Захваченные врасплох люди-леопарды поспешили спастись бегством. Те, кто оказались на берегу, засуетились вокруг лодок, пытаясь уйти по воде. Те, кто не успели пристать к суше, повернули обратно. Остальные помчались к деревне, преследуемые утенго. Перед закрытыми деревенскими воротами, которые стража побоялась открыть, разыгралось жестокое сражение, а на берегу шло самое настоящее побоище, там воины Орандо разили перепуганных людей-леопардов, пытающихся спустить лодки на воду.

Наконец стражники решились открыть ворота, намереваясь сделать вылазку против утенго, однако опоздали. Их товарищи, те, кто уцелел, давно бежали, и едва ворота распахнулись, как в деревню ворвалась орущая толпа утенго.

Победа была полной, и когда забрызганные кровью воины Орандо подожгли тростниковые хижины деревни Гато-Мгунгу, там не оставалось ни одной живой души.

Спасавшиеся бегством по реке люди-леопарды увидели свет пламени, взметнувшегося высоко над прибрежными деревьями, и лишь тогда поняли размеры постигшего их поражения.

Гато-Мгунгу скорчился на дне пироги, усмотрев в зареве пожара закат своей диктаторской жестокой власти. Глядевший на пламя Боболо размышлял в том же духе и пришел к выводу, что отныне Гато-Мгунгу больше не страшен.

Оттого-то воины Боболо были обескуражены меньше всех.

В отсветах пожарища Орандо принялся подсчитывать потери. Вслед за перекличкой последовали поиски раненых и убитых, сопровождаемые жалобным плачем и стенаниями маленькой обезьянки, скачущей по дереву над полем маниоки. Это дух Ниамвеги призывал мушимо, но тот не откликался. Орандо разыскал его среди раненых и убитых. Мушимо лежал без сознания, сраженный сильнейшим ударом по голове.