Тарзан. Том 7

— Представляю себе, мы трое, такие совершенно непохожие, являемся самой тесной группой друзей в мире,— ответила леди Барбара со слабой улыбкой.

— Союз одиноких друзей,— предположил Смит.

— Возможно, нам сейчас следует провести заседание руководителей нашего клуба и решить, что мы будем делать дальше, чтобы защитить интересы пайщиков.

— Я вношу предложение двинуться отсюда,— сказал Смит.

— Поддерживаю ваше предложение,— и девушка поднялась на ноги.

— Вы ведь ужасно устали, не так ли? — спросил Смит.— Но я думаю, единственное, что нам сейчас над© сделать, так это убраться как можно дальше с земли Северных Мидиан. Наверняка они попытаются захватить нас снова, как только обнаружат наше исчезновение.

— Если только мы сможем найти место, где спрятаться до темноты,— сказала леди Барбара.— Потом возвратимся под покровом ночи к скалам и поищем Иезавель и то место, где Иезавель и я думали подняться наверх из кратера.

— Этот лес настолько редок, что тут невозможно найти никакого укрытия. Мы должны поискать другое убежище.

— Возможно, мы можем найти его около озера,— сказала леди Барбара.— Нужно отправиться туда как можно скорее.

Они прошли значительное расстояние в молчании, каждый был погружен в свои собственные мысли, отсутствие преследования немного подняло их настроение.

— Знаете,— вдруг сказал Смит.— Я не могу не думать, что мы все-таки благополучно выберемся из этого положения в конце концов.

— Но что это за кошмар! Невозможно себе представить, что это случилось со мной. Я не могу забыть Иова,— содрогнулась леди Барбара от ужасного воспоминания.

Впервые она упомянула о трагедии в южной деревне.

— Вы не должны позволять себе думать об этом,— сказал юноша.— Вы сделали то единственное, что требовалось в таких обстоятельствах. Если бы вы не убили этого старика, вас и Иезавель снова бы захватили в плен, а вы знаете, чем бы это для вас закончилось.

— Но я убила человека,— сказала леди Барбара.

В ее голосе послышалась нотка ужаса.

— Я тоже убил одного,— напомнил ей Лафайет Смит.— Но вовсе не сожалею об этом, хотя я тоже до этого никогда не убивал. Если бы я стрелял не так ужасно плохо, то убил бы сегодня еще одного, а может быть, и нескольких людей. Жаль, что я не смог этого сделать.

— Как странно устроен мир,— продолжал юноша после минутного молчания.— Я всегда считал себя хорошо образованным человеком, к тому же вполне приспособленным человеком ко всем превратностям жизни. И так оно и было, если бы я жил в спокойном окружении студенческого городка. Но когда я оказался вне его, то выяснилось, что я совершенно беспомощен. Я сожалел о тех юношах, которые тратили время на стрельбу по мишени и охоту. Мужчины, которые хвастались своей меткой стрельбой, вызывали у меня только презрение, а теперь за эти двадцать четыре часа я так переменил свои взгляды, что отдал бы все мое образование вместе с другими достоинствами за умение метко стрелять.

— Чтобы быть действительно образованным человеком, нужно много знать,— сказала девушка.— Но боюсь, что вы преувеличиваете значение меткой стрельбы, определяя культурный уровень человека.

— А приготовление пищи? — добавил Смит.— Человек, который не умеет готовить, тоже плохо образован. Я надеялся когда-нибудь стать авторитетом в геологии. Но все, что я знаю по этому предмету, не так уж много. К тому же это знание не спасет меня от голода на земле, переполненной дичью, потому что я не умею ни стрелять, ни готовить пищу.

Леди Барбара рассмеялась.

— Не делайте из мухи слона,— воскликнула она.— Может быть, вы плохой стрелок, я это допускаю; вы, возможно, не умеете готовить. Но у вас есть одно достоинство, которое перекрывает многочисленные недостатки,— вы отважный человек!

Сейчас пришла очередь Лафайета Смита смеяться.

— Мне бы хотелось, чтобы вы обо мне думали именно так, хотя бы потому, что сейчас это очень важно для вас, но это, к сожалению, неправда. Я был перепуган в деревне прошлой ночью и когда к нам сегодня подошли эти парни, я тоже растерялся! Правда, правда!

— Вы только еще раз подтверждаете мой вывод.

— Я не понимаю!

— Культурные и интеллигентные люди чаще готовы понять и оценить опасность в критической ситуации, чем невежественные, лишенные воображения. Когда такой человек не отступает перед лицом опасности из чувства долга, как действовали вы прошлой ночью, это и является свидетельством более высокой ступени храбрости. Храбрость невежественного человека, обладающего физической силой, но недостаточно умного, чтобы отчетливо представить себе непредвиденные обстоятельства, которые могут возникнуть в результате его действий, стоит недорого.

— Будьте осторожны,— предупредил девушку Лайф Смит.— Вы заставите меня поверить в то, что я герой,— и тогда я стану невыносимым зазнайкой. Пожалуйста, не пытайтесь убедить меня, что мое неумение готовить — признак добродетели.

— Ой, послушайте. Что это? — леди Барбара повернулась в сторону, откуда они пришли.

— Нас обнаружили,— сказал Лафайет Смит.— Идите как можно быстрее, я постараюсь задержать их.

— Нет,— ответила она.— Это бесполезно. Я остаюсь с вами, что бы ни случилось.