— Хочу. Очень хочу, — почти со слезами ответила Нина. — Но, Борь, я так не могу. Ты знаешь, сколько Таня горя хлебнула? Пусть хоть сейчас счастья попробует, а я за нее порадуюсь… Да ладно, мы здесь по другому поводу. И ничего я из себя не показываю, мне за Генку на самом деле обидно и жалко его… Руки у него просто золотые были, все мог. Я только-только приехала, на стройку устроилась, еще ничего не умела. Он же меня всему и учил. Зря ты ухмыляешься, — кинула она вновь подошедшему Диме, заметив его скептический взгляд, — тогда это был совсем другой человек… Он ведь почти не пил. И такой робкий был, как мальчик. Куда я иду — туда и он, ну прямо как собачка.
— Ага. А потом собачка подросла и кусаться стала, — вырвалось у Димы.
— Дим, не надо. Я не говорю, что он ангел… Потом всякое бывало. И ругались, и дрались. Начал пить — и ничего от человека не осталось. С полуоборота заводился, чуть что, сразу в драку. Все водка проклятая.
— Вот и допился, — подвела итог Тамара Кирилловна.
— Ну и друзья, конечно, расслабиться не давали, — продолжала Нина, мрачно взглянув на Семена. — Вот так, мужик был крепкий, а воля слабая, а гут, как на грех, дружки…
— Что ж ты его от дружков этих не отваживала? — осуждающе спросила Тамара.
— А как? Он уже сам с усам — «с кем хочу, с тем и пью». А когда я… когда мы с ним… разошлись, так я и вообще понятия не имела, с кем он там водился. Воевали мы с ним круто, я ведь тоже не подарок… Но у дружков-собутыльников я Генку отбить нс смогла… А если кто думает, что это я его… Бог им судья. Ну, помяните Гену, пусть земля ему будет пухом.
— Вон как жена-то про покойника сказала душевно. Любила, видать, — с надрывом вздохнула бабка, — Небось, ходила за ним, как за малым дитем. Он, бедный, поди, болел долго?
— Убили его, — уточнил Дима.
— Убили? — ахнула бабка, — Ай-ай-ай! Страх-то какой… А кто убил — уже известно? А как убили-то? Придушили? — Дима всем своим видом показывал, что не намерен поддерживать беседу, так что бабка только головой покачала: — Значит, зарезали… Ох ты, господи, вот люди-то. Звери, не люди. Слышь, а кто зарезал?
— Как это кто? — угрожающе хмыкнул Дима, скроив страшную физиономию. — Да ты и зарезала. Не бойся, бабка, выпивай, закусывай, я тебя не выдам. Ну, если не будешь ко мне приставать с вопросами. Поняла?
— А я слыхала, что зарубили, — тут же встряла бабкина подруга.
— Слыхала она, тетеря глухая! Не зарубили, зарезали, — поделилась та информацией. — Он же пил, говорят, без просыпу. Всю получку до копейки пропивал, вещи из дома таскал. Дети голодные, голые-босые, а он — не просыхает. Детей, говорю, бил смертным боем! А уж как жену бил — она, бедная, от него по соседям пряталась, — на ходу сочиняла она «подробности». -А сам еще гулял от нее, бесстыдник. Пьет и гуляет, пьет и гуляет. Ну и догулялся, кто ж это терпеть будет. Вот и получил топором по голове и помер под забором.
— А говорила, зарезали. Кто зарубил-то? — встрепенулась подружка.
— А жена, кто ж еще? Разве такое вытерпишь?
— Бабка, ты чего несешь? — начал унимать ее Дима. — Спятила совсем?
— Ты же мне сам говорил, — ничуть не растерялась бабка. — А ты откуда все так хорошо знаешь? Может, ты его и убил?
— Бабка, я тебя предупреждал? — зашипел Дима, краем глаза заметив, как ухмыляется Костенко. — Тебя, как человека, пустили выпить-закусить, надо было только сидеть тихо. Ну раз уж ты меня пропалила, придется и тебя убрать. Мне теперь терять нечего, так и так пожизненное!
— А может, и не ты, — передумала бабка. — Может, и вправду жена убила.
— Да кто угодно мог, — возмутился Дима, которому стало неловко от того, что он вроде как перевел стрелки на Нину. — Мало ли, кому человек дорогу перешел.
— Это точно, — согласилась Тамара Кирилловна. — Теперь народ злой… Да вот хоть соседи. Может, он соседей уже достал дебоширством своим, — она выразительно взглянула в сторону полковника, словно намекала и на него тоже. — Оно, конечно, грех про покойника плохо говорить, но все же… Нине, можно сказать, жизнь поломал!
— Значит, так на роду написано, — откликнулась та.
— Во женщина, а? Золото! — вздохнула Тамара.
— А вы так и не поняли, какая она? — обратился Дима к Борису. — И на такого человека думать… Это ж надо быть полными идиотами, чтобы Нину и в таком подозревать! Нет, правильно говорят, что там одни придурки работают.
— «Там» — это в милиции? — усмехнулся Борис, — Конечно, пока жареный петух не клюнул, нас можно костерить, на чем свет стоит.
— Димка, чего ты на человека набросился? — вмешалась Галина. — Сами во всем разберутся. Это ж коню ясно, что Нина здесь ни при чем.
— А что касаемо кого подозревать — так на то и следствие, — произнес Костенко. — Может, я всех вас подозреваю.