Те, Кто Живут Давно. Первое дело Рэдмаунта

– Я не отрицаю своей вины, дорогая! Но всё же, именно его звериная натура в большей мере стала причиной этого неприятного инцидента!..

– Нас сожгли! – перебила Елена.

– Если бы Андретти тогда...

– Хватит! – На каминной полке со звонким хрустом треснули две вазочки. В двух оконных стеклах звякнули трещины.

– Молчу, дорогая! – Де Ла Рю улыбнулся и приподнял руки в перчатках c примирительным жестом.

– Могу ли я записать это? – осторожно откашлялся Тед.

– Пиши, может, после книгу издашь. Всё равно никто не поверит, – пожала она плечами.

– Но кто вы?

– Не знаю. Мы стали говорить «Те, Кто Живут Давно». Мы не вечны, стареем, но очень медленно. Сложно восстановить в памяти детали времени, но точно застали время становления христианской церкви. Я была первой.

– И как вы воскресаете? Восстаёте из могилы?

– По-разному. Чаще как будто просыпаешься с жуткого похмелья, всё болит, часто ничего не помнишь, кроме имени и обрывков прошлой жизни. Это всегда иначе, через час, через день, или через год. Приходишь в себя в другой стране, живёшь чужой жизнью, а потом приходит память. Иногда помогает, если рядом кто-то из своих, кто поддержит и объяснит. Мы почти не меняем имён, чтоб было легче найти друг друга после смерти.

– Почему вы все не живёте здесь?

– У нас слишком разные вкусы и понятия о комфорте. Но дело не только в этом. Если мы вместе, просто рядом, то становимся намного сильнее, но контролировать эту энергию очень сложно. Последний раз, когда мы собирались, одним островом в Адриатике стало меньше. Нас было только пятеро, но он просто раскололся на скалы и осыпался в море, а ведь там находилось несколько деревень.

Елена отпила чаю, помолчала и, с досадой вздохнув, указала Теду на мужчин.

– Они ведь не могут жить мирно, начинают скучать, ссориться, ревновать, требовать внимания и манипулировать, как капризные дети. А я должна их всех любить и мирить. С тех пор мы не собираемся больше, чем втроём, для безопасности своей и окружающих.

– А как властям удалось скрыть происшествие с островом? – уточнил Тед.

– Тогда ещё не умели печатать газеты, новости не издавали, так что никто толком ничего не узнал.

– Но что вас связывает?

– Дар каждого уникален, он не исчезает, если живём по одному, лишь становится немного слабее. Мы должны поддерживать друг друга. И даже если долго не видимся, навсегда расстаться или надолго потеряться не можем. Они – моя сила, я – их жизнь. Не знаю, сколько нам ещё отмеряно.

Елена печально покачала головой, потом подняла глаза на Де Ла Рю, тот встрепенулся и засиял, будто засветился изнутри.

– Ладно. Мы пройдёмся немного.

Она встала, Реми мгновенно оказался рядом, накинул ей на плечи пушистый серый палантин, нежно приобняв.

– Тедди, нужно будет отдохнуть перед дорогой. У тебя ещё много вопросов, поговори с Маккинли, – кивнула Елена.

– Подожди! – окликнул он её на пороге. – Почему ты всё это мне рассказываешь? Почему доверяешь?

– Первое, ты мне нравишься. Второе, ты можешь быть полезен в деле, и третье, избавиться от тебя несложно и всегда успеется! И ты тут не случайно, не забывай об этом, пожалуйста, – шагнула она в полумрак. И они с Реми исчезли.

Глава 11

Глава 11.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Европейский союз…

Уже стемнело, от озерца потянулся туман, стало сыро и зябко. Тед сгорбился в плетёном кресле на заднем крыльце, стараясь, чтоб свет фонаря падал на блокнот. Маккинли стоял, прислонившись к одному из столбов.

– Как давно ты себя помнишь?

– Календаря тогда не вели, но родился точно до оружия с порохом.

– Воевал?

– Раз восемь точно по-крупному. Раньше у мужчины был небольшой выбор, либо воюешь, либо пашешь. Как и сейчас, впрочем, – он пожал плечами и прикурил новую сигарету.

– Но войн нет, государство едино!

– Даже в самое благополучное время всегда находятся недовольные жизнью придурки, кому не сидится на месте. И они идут резать соседей вместо того, чтобы работать на своей земле, – Джеймс выдохнул табачный дым к потолку.

– Ты из тех, кто собирает урожай?

– Из тех, кто всегда готов драться за свой дом и семью.

– Она стала твоей семьёй? – спросил Тед, собеседник кивнул. – Почему Елена сейчас именно с тобой?

Тед увидел, как Маккинли впервые улыбнулся, и на миг будто бы из хмурого деревенщины выглянул обаятельный и самодовольный делец.

– Этот дом я когда-то построил вместе с ней. Малютке тут хорошо и спокойно, она отдыхает. Я не извожу её ревностью и скандалами, и она благодарна за покой и тишину. Когда начинаешь трахать женщине мозги, она перестаёт трахать тебя. Малютка уходит, когда захочет, но всегда возвращается.

– Каков её дар?

– Она читает мысли, видит прошлое. Хранит нашу память.

– Как это?

– Не знаю. Но только у неё все наши воспоминания, она может заставить забыть, помочь вспомнить. Когда просыпаешься после смерти, то не помнишь всего, она помогает вернуть прошлую жизнь и полную мощь дара. Память делает нас самими собой.

– Что-то ещё?