Те же и Скунс

Он пробыл в квартире примерно полчаса и благополучно свинтил, разминувшись с Меньшовым на сорок минут. «Опять не удаётся вас познакомить», — сокрушалась Лена. «Ничего, — сказал он, прощаясь. — Бог троицу любит». Вместе с командиром и девочками приехали старые друзья Утюга — бородатый очкарик Валера Загорский, больше известный как Варсонофий, и белокурая бестия Эйно Тамм по прозвищу Десять. Они привезли из Москвы молодого человека с внешностью ассирийского прорицателя. Смуглыми чертами он походил на кавказца, но было в его облике нечто непередаваемо древнее.

К бездонным глазам наследника тысячелетий ощутимо недоставало завитой кольцами бороды, парчи и золотых украшений. А так всё было очень даже на месте.

— Серёжа… — застенчиво представился он, кланяясь Леночке с грацией восточного принца. Пальцы у него были невероятной длины, чуткие, сильные и горячие.

— Ассаргадон! — добавил Эйно.

— Царь царей Ассаргадон, — поправил обстоятельный Варсонофий. — Нехристь, прости Господи. А так вообще-то парень хороший.

— Гигант апокрифической медицины, — скупо улыбнулся Меньшов.

Когда Елена Николаевна накормила девочек и гостей, уничтоженный и безутешный Утюг пошёл каяться командиру.

— Гоните меня в три шеи, Антон Андреевич… — завершил он рассказ о своём смертельном позоре. — Попался, как последний сопляк…

Антон Андреевич, когда-то звавшийся Бешеным Огурцом, довольно долго молчал.

— Действительно как сопляк, — сказал он затем. — Но, знаешь… ты не переживай попусту, Витя. Если не на этом повороте, так ещё на каком-нибудь он точно бы тебя обошёл. Сердечный приступ разыграл бы, чтобы выманить, не знаю, что ещё, но уж что-нибудь… Это как в шахматах… Ты — очень неплохой, но — юниор… А тягался с гроссмейстером…

Позже Антон Андреевич долго стоял у окна и смотрел на город, в котором без следа растворился его бывший напарник.

Когда пал от рук подлого убийцы доктор Йоханнес Лепето, Бешеный Огурец уже давно был дома, в Союзе. Его вызвали в очень большой кабинет и дали посмотреть материалы. В том числе видеозаписи и фотографии непосредственно с места трагедии. Есть ли какая-то вероятность, спросили его.

Материалы были переданы советской стороне непосредственно Раймондом Чагамундоч, новым президентом республики Серебряный Берег. Очередной выпускник незабвенного института Лумумбы собирался продолжать курс на сотрудничество, но при этом решительно осуждал деспотические заскоки предшественника. Он, в частности, счёл, что советских друзей может заинтересовать судьба соотечественника, помогавшего бороться с антинародной кликой Лепето. Там тоже были записи и датированные фотографин, сделанные лично покойным диктатором. Бешеный Огурец заставил себя просмотреть их все до конца, не обходя взглядом глаз поседевшего за одни сутки напарника. В этих глазах сначала было недоумение. Потом — отчаяние. И под конец — некая запредельная уверенность: Я ЗА ВАМИ ПРИДУ. ЕСЛИ ВЫЖИВУ. А УЖ Я ПОСТАРАЮСЬ… Как выяснилось, мёртвого тела Горчичника, он же Скунс, не видел никто. Есть ли хоть минимальная вероятность, вновь спросили Бешеного Огурца.

«Никак нет», — ответил он убеждённо, притом что правда была для него ясна до рези в глазах. Вечером он лёг в постель и впервые за полтора года уснул спокойно и без сновидений. Теперь он знал: Скунс был жив. И придёт. В этом, зная напарника, Санька Веригин нимало не сомневался.