Театр французского классицизма

Она не умерла, но для него мертва,Чтоб цезаря тоска была вовек жива.Мне солгала она, покой ваш покидая.Принцессу проводить к Октавии пошла я;Она ж другим путем стремилась все быстрей,И я могла следить лишь издали за ней.По ступеням дворца бежит она с рыданьем.Но вдруг пред Августа высоким изваяньемУпала, надломясь, к подножью склонена,И, обхватив его, воскликнула она:«О кесарь, защити рукой твоей, молю я,

Последний отпрыск твой, что льнет к тебе, тоскуя,Убит в своем дворце, тому свидетель Рим,Тот принц, кто мог бы стать преемником твоим.Он умер, а меня хотят склонить к измене.Чтоб верной быть ему, обняв твои колени,О властелин, дозволь мне вверить жизнь богам,С кем доблестью своей ты ныне равен сам!»Меж тем бежит народ, охвачен изумленьем,Толпится всё вокруг, ей вторит с возмущеньем.И, тронут повестью злодейства и обид,Поносит лживый двор и помощь ей сулит.

Ее ведут во храм, где в память бурь смиренныхСемья невинных дев, служенью посвященных,Бессменно сторожит в хранилище святомОгонь, что век горит пред нашим божеством.Нерон глядит им вслед, их разлучить не смея.Нарцисс — смелей, влечет усердие злодея.Он к Юнии спешит и, чванясь пред толпой,Ее касается предательской рукой.Но бурей на него вздымаются кинжалы;Одежды Юнии от брызг нечистых алы.Посланцу своему Нерон не смел помочь,

От яростной толпы спешит он скрыться прочь:Вернулся он. Но всех страшит своим молчаньем.Лишь имя Юнии он все твердит с рыданьем.Бесцельно бродит он, его глаза мертвы,Он к небесам поднять не смеет головы.Боюсь, чтоб скорбь его, которой тишь ночнаяОтчаянье сулит, все раны растравляя,Коль не придете вы сочувственно вздохнуть,Не обратила б меч на собственную грудь.Бегите! Час не ждет! От скорбного порываПогибнет цезарь.

Агриппина

Казнь была бы справедлива.Но все ж проверим, Бурр, он вправду ль потрясен,В неистовствах своих раскаялся ли он,От совести своей готов ли ждать велений!

Бурр

О боги! Если б впредь он чужд был преступлений!

ФЕДРА

Трагедия в пяти действиях

Перевод Мих. Донского

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вот еще одна трагедия, сюжет которой заимствован у Еврипида.[192] При том, что в развитии действия я следовал пути несколько иному, чем упомянутый автор, я позволил себе обогатить мою пиесу всем, что в его пиесе кажется мне наиболее ярким. Будь я ему обязан одной лишь общей идеей характера Федры, и то бы я мог сказать, что благодаря ему создано едва ли не самое значительное из написанного мною для театра. То, что этот характер имел столь выдающийся успех во времена Еврипида и что его столь же хорошо принимают в наше время, меня ничуть не удивляет, ибо в нем имеются все качества, коих Аристотель требует от героев трагедии, дабы эти герои могли вызвать сострадание и ужас.