Театр мыльных пузырей

– Ты самый мерзкий, двуличный и глупый человек, которого я когда-либо встречала, – прошептала девушка в воцарившейся тишине. – Ты и представить себе не можешь, что чувствует человек, вкладывающий душу в своё творение. Ты и представить не можешь, что он чувствует, когда его творение становится известным большой аудитории. И уж точно ты не в силах понять, каково это – стать знаменитой из-за смерти детей. Глупых детей, которые даже не поняли смысл. Я не из тех людей, кто на каждом шагу кричит о своих принципах и взглядах на жизнь, Аннетт. Я не тот человек, который считает суицид лучшим решением, и уж явно не тот человек, который призывает к нему. Суицид – это ужасно. А я всегда говорила лишь о том, что, если более нет сил, если ты уже у самого дна глубокой пропасти, нет смысла раскрывать крылья – уже поздно. Но ты своим крошечным мозгом не смогла понять это.

– Нужно лучше подбирать слова, – хрипло произнесла Аннетт.

Девушка сжала руку на горле блондинки еще сильнее, чувствуя прилив ярости, и та широко раскрыла глаза, но даже не подумала попробовать высвободиться, чувствуя над собой явное превосходство.

– Не смей учить меня, – прошипела Барлоу, отталкивая девушку и поднимаясь с земли.

Она не могла смотреть им в глаза и медленно побрела прочь, углубляясь в лес. По щекам бежали горькие слёзы. Руби закусывала губу до крови, чувствуя во рту солоноватый привкус металла, пытаясь сдержать всхлипы. Хотелось бежать всё дальше и быстрее, не оборачиваясь, выплеснуть всю свою злость и обиду, переходящую в сухую ярость, выкинуть всё это, освободиться, устать до такой степени, чтобы уже не слышать посторонние звуки.

Барлоу резко остановилась, глядя в тёмную чащу многовековых деревьев, ветви которых подрагивали на ветру. Она тряслась всем телом, эмоции переполняли её, словно неведомые существа, рвались наружу, желали высвободиться, сотрясая её хрупкое тело.

Руби закричала. Отчаянно, от безнадёжности, горечи и поглощающей её усталости.

С веток спорхнули стайки птиц, разбуженных резким звуком. Ветер налетел с ещё большей силой, ударив девушку в живот и заставив упасть на землю.

Она кричала, била твёрдую почву кулаками, пытаясь не чувствовать боли, пытаясь заглушить разрывающее чувство собственного ничтожества.

«Я же говорил – придёт время, когда ты настолько устанешь, что возжелаешь смерти…» – усмехнулся змей, сильнее стягивая мозг девушки своими скользкими кольцами.

Руби сбежала, оставив остальных наедине с мыслями и размышлениями о том, что они только что услышали.

Аннетт, кашляя, поднялась с земли и, не произнося ни слова, ушла в фургон, нарочито сильно хлопнув за собой дверью. Макс остался сидеть на траве, спокойно докуривая сигарету, погрузившись в свои мысли.

Ребята пару раз переглянулись между собой, но никто не решился идти в лес за девушкой.

Внезапно тишину, которую нарушал лишь мерный треск дров в костре, прорезал дикий крик.

Кейн вскочил на ноги.

– Не ходи за ней, – сказала Арья, сильнее кутаясь в плед, но парень не послушал.

Он шел, не разбирая дороги, надеясь найти девушку, которая не должна была далеко уйти. Путь освещала лишь луна, ронявшая тусклый свет через кроны деревьев.

Он шел за девушкой, чувствуя, как отчаянно колотится его сердце. Шёл за девушкой, которая не видела зла, зная, что у каждого человека есть причины, которая чувствовала всех вокруг себя и всегда подбирала нужные слова, которая не стеснялась морщиться, выпивая стакан виски, которая любила сигареты с ментолом и засматривалась на людей. Он шёл за девушкой, которой предстояло умереть, с которой предстояло прощаться и благодарить за время. Он шёл за девушкой, которая породила что-то новое в его душе, что пугало и заставляло чувствовать больше, сильнее, чётче.

Руби лежала на земле. Её рука еле двигалась, но девушка всё равно продолжала наносить удары земле.

Кейн поднял её с земли и прижал к себе.

– Я не хочу столько чувствовать, – шептала девушка, всхлипывая. – Я не заслуживаю быть здесь. Я должна быть на месте тех детей, я должна быть на месте Дэниела.

– Замолчи, Барлоу, – проговорил юноша, гладя девушку по голове, всё крепче сжимая её в своих объятиях. – Перестань нести этот бред.

– Я не хочу умирать, Кейн! – закричала Руби, упираясь в грудь парня. – Я не хочу умирать!

Барнс лишь молчал, чувствуя два бьющихся сердца. Бьющихся с разной частотой. Он ощущал пустоту внутри, понимал, как не хочет отпускать её, чувствовал, как слёзы подкатывают к глазам, как ломается стержень внутри.

Он не знал, что ответить, не знал, как поддержать и вновь зажечь угасающее пламя веры.

– Пожалуйста, не уходи, – прошептала девушка. – Я не хочу, чтобы ты уходил.

– Не уйду, Барлоу. Обещаю, что не уйду.

– Поклянись, – сказала она, подняв голову и прожигая Кейна взглядом серо-голубых глаз.

– Клянусь, – прошептал Кейн, запуская руку в волосы девушки и крепче обнимая её, чтобы не видеть этих наполненных горечью пропастей, в которых будто плескались волны океана, ждущего их где-то вдали.

Он не мог позволить себе видеть её смерть.

Глава 13