Тебя там не было

«Может, это и был тот самый указательный перст судьбы, который позволил мне начать все сначала? – рассуждала я уже в одиночку. – И что, если Вселенная, карма, да любое божественное невидимое начало действительно помогает таким, как я, с изувеченным сердцем, тотально отчаявшимся: тем, кого уже не испугать расстояниями на карте, бытовыми неудобствами и предрассудками? Мы уже не верим в предубеждения и отговорки, в статистику неудач и в вероятность выпадения счастливого шара, мы уже не верим никому и ни в кого, тем более в себя. Что, если бы я тогда выбрала бы не Португалию, а Израиль или Гонконг? Меня бы кто-нибудь “спас”, как сделал сегодня этот русский, или я, поджавши хвост, вернулась бы в город, в котором меня так жестоко предали, зализывать свои раны?»

Я стояла на смотровой, в живот мне упирался барьером деревянный парапет, откуда открывался совершенно сбивающий с ног вид на океан, он продолжался и в воздухе: соленым солнцем, запахом свежевыловленной рыбы и неопределенностью, помноженной на бескрайность.

[Фото океана в Инстаграм. Подпись: счастье быть здесь и вдыхать легкими этот воздух! Ну, привет, Остров восторженных волн!]

ГЛАВА 8

Гостиница, в которую меня заботливо отправил «русский», находилась на расстоянии нескольких домов от самого кафе – конечно, для меня это было очень удобно.

Я волокла натруженный долгими и утомительными поисками чемодан по теплой, заслужившей дневное солнце брусчатке в сторону своего нового дома и думала только о том, как судьба порой вовремя спасает меня от обрыва: ты уже опустил руки и готов сдаться, отпускаешь все на волю ветрам, подхватившим тебя у самого основания, и вот –она же, судьба, выпускает из клетки птицу-удачу для, казалось, такого полного неудачника, как ты… Как прекрасно все складывается.

Гостиница, – а скорее это неяркое здание снаружи походило больше на серферский мотель – насчитывала всего три этажа, которые венчала неуверенная мансарда. Фасад был, судя по всему, уже пару лет как предоставлен сам себе: в местах облупившаяся бежевато-белая краска-штукатурка выдавала личность невнимательного хозяина. Почти все окна в деревянных, покрытых непринужденной олифой рамах, были закрыты, но даже со стороны улицы внушали спокойную уверенность в том, что за ними постояльцы чувствуют себя расслабленно и комфортно – почти воздушные занавески с легкостью впускали уличный свет и давали призрачные догадки.

С уверенностью прокатив чемодан по выбеленной «горке» инвалидного пандуса, словно миллионер прокатывает свою золотую кредитку на кассе, поднявшись на крыльцо, в мыслях отмечая факт собственной дикой усталости, и, придержав одной ногой пластиковую входную нелегкую дверь, я вкатила свой багаж, ступила на мраморный пол прохладного холла и отметила для себя: вот я и дома!

Открыв дверь в свой номер магнитным ключом, я ахнула!

Нет, никто не строил никаких особых ожиданий по поводу своего нового убежища, но то, что что я увидела, в определенной степени (возведенной в степень) меня поразило. Первым, что бросилось мне в глаза, была высокая, поблескивающая в отсвете окна серферская доска, «зависшая» не так высоко над скромным изголовьем моей новой кровати. Она, доска, словно «плыла» по распечатанной кем-то картине-волне, намертво прикрепленной дюбелями к светлой стене.

Легкий мускусный, еще не окончательно выветрившийся запах мужского пота вперемешку с морской солью доходил до моего носа, но это не портило общих впечатлений, совсем наоборот, словно добавляло последние элементы пазла в представшую передо мною картину моего нового жилища.

Окно в комнате было по-доверчивому распахнуто – видимо, внимательная горничная не утратила надежды истребить оставшийся здесь от прежних жильцов мужской серферский дух.