Течения

Я хотела сказать ему, что тоже люблю его. Но и здесь я решила сначала расчистить все от старья, чтобы наши отношения с Петей укладывались в чистое и особенное место. Мне так понравилась ясность в голове, которая появилась после многомесячной мутной лужи, что я была одержима ею. Мне хотелось чистоты во всем. Я разобрала вещи и половину отдала на благотворительность. Поудаляла все иконки с рабочего стола. Расставила по алфавиту книги. А черновик моей курсовой выглядел как сверстанная монография. Поэтому я отложила признание.

Я скажу про нас Вере.

Ты странная! Иди.

Петя чмокнул меня в ухо, в черепе звякнуло, как в колокольчике. Я айкнула, шлепнула Петю по попе и пошла. До скорой встречи, сказала я Пете.

Я вернулась в свою комнату, как в следственный изолятор с фестиваля варенья. Вера сидела на кровати, она была и обвинителем, и пострадавшей. Я будто оказалась в камере, из которой меня не хотели выпускать.

А ты почему не на стажировке?

Заболела.

И на йогу не пойдешь?

Нет.

После стажировки, политических обсуждений и йоги Вера всегда приходила к нам в угол и закапывалась в мою поддержку, как мышь в солому. Теперь же я стала непостоянной и слишком довольной жизнью. Ее страдания больше не впитывались в мою кожу, а отскакивали обратно. Вера всегда остро чувствовала наши разделения. Когда мы поссорились осенью, она написала, что такой разлом для нее невыносим. Но весь апрель молчала. Может, боялась, что сказанное тут же сбудется и процесс уже не остановишь.

Мне надо было все прояснить, в том числе для самой Веры. А еще я не могла провести с ней вечер, потому что ехала провожать Петю. У меня было такое хорошее, расслабленное настроение, что я села рядом, обняла Веру, а потом завалила на кровать и начала щекотать. Вера хихикнула пару раз и обмякла. И тогда я просто сказала Вере, что теперь встречаюсь с Петей, и чмокнула ее в щеку.

Вдруг Вера меня оттолкнула. Так сильно, что я не смогла удержаться на кровати и спрыгнула с нее. Вера встала, сделалась очень прямой и подождала, пока я тоже поднимусь.

Что ты за подруга, Настя!

В смысле?

Он же мне понравился, мне!

Вера верещала, как в плохом российском сериале. Я ответила, что не знала об этом и даже не догадывалась, что Вере надо было только сказать и тогда я бы вообще ничего не начала с Петей. Да я и сейчас… ну, не знаю, Вера, неужели он настолько тебе нравится?

Ты все знала, как ты могла не знать, зачем ты так со мной поступаешь, мы же лучшие подруги!

Я не знала, честно.

Все начало то ли рушиться, то ли снова собираться. Мир замерцал от яркого к тусклому. Момент, когда еще можно было выбрать между веселой солнечной лужайкой и мутным колпаком, между отношениями и зависимостью, еще не ускользнул. А вдруг ясность наступит, когда Вера исчезнет из моей жизни? Я испугалась и, вспахивая этот страх, сказала:

Вера, прости, но Петя мне очень нравится и мы будем вместе.

Нет, ты должна его бросить, и вообще, у тебя уже есть парень, почему все только тебе!

Не брошу. А с Сережей я рассталась еще в январе.

Брось Петю.

Нет.

Или я, или Петя.

Значит, Петя.

В голове что-то взорвалось. На меня начал падать мой мутный купол. Родинка болела так, что резало в глазах.

Я тебя ненавижу, — Вера выплюнула это.

Да что я тебе сделала?

Ты вообще ведешь себя не пойми как, про тебя ходит много слухов, и я раньше не верила, а теперь…

Веришь слухам?

И Максим намекал, но я не понимала его, не поверила…

У тебя что, Вера, монополия на всех парней?

В смысле? Спишь со всеми ты, а монополия у меня? Это как?

Да, я потрахалась с твоим поэтом, потрахалась и забыла, кстати, это было очень средне. И что теперь? Это было давно!

Вера схватила себя за хлебные пряди и потянула в стороны так, будто хотела разорвать голову на две части. Она смотрела мне прямо в глаза и не моргала, а из ее глаз вытекали слезы. Вера выглядела безумно, и дальше она тихо и зловеще, как заклинание, проговорила то, что навсегда вписалось мне в память.