Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

Могила Ксении стала привлекать к себе множество богомольцев. В середине XIX столетия над местом ее захоронения соорудили небольшую каменную часовню, позже замененную новой, более представительной, построенной в русско-византийском стиле по проекту архитектора А. Всеславина и освященной в 1902 году. Ее закрыли в 1940 году «как место сбора „суеверных элементов“». Тогда же ее наглухо забили досками, но не могли при этом закрыть дорогу к ней для тех, кто со слезами оставлял у ее стен записки-просьбы к Ксении «помочь в бедах».

В 1947 году часовню Ксении Блаженной вновь открыли, а в 1960 году в ней разместили скульптурную мастерскую. В 1985 году часовню наконец-то возвратили верующим и провели в ней капитальные ремонтно-восстановительные работы.

В 1988 году Ксению Петербургскую причислили к лику святых, но еще раньше, в 1977 году, ее канонизировала Русская православная зарубежная церковь. Ксения Блаженная наравне с Александром Невским и Иоанном Кронштадтским считается небесной покровительницей нашего многострадального города.

И сегодня на старинном петербургском Смоленском кладбище у часовни-усыпальницы Ксении Блаженной вы всегда увидите людей, пришедших к ее могиле, чтобы попросить помощи и заступничества.

«Нет Петербурга без „Донона!“»

Соседний с Певческой капеллой «сквозной» участок не является исключением и по сию пору сохраняет традиционную двухстороннюю ориентацию на набережную реки Мойки и Большую Конюшенную улицу. Однако если на улицу он выходит в границах жилого дома № 13, то на набережной Мойки сегодня возвышаются два здания, зарегистрированные под № 22 и 24.

В начале 1730-х годов на «сквозном» участке левого берега Мойки располагался усадебный комплекс строений кабинет-секретаря В. Козлова.

В последующие годы, вплоть до начала XIX столетия, земельный надел довольно часто менял своих владельцев. Современный жилой дом № 13 на Большой Конюшенной улице построили в 1853 году в стиле ранней эклектики по проекту столичного архитектора К.-Г. Альтшрема для швейцарца Ф.К. Вебера – известного петербургского кондитера и владельца хлебопекарни, изделия которой славились своим высоким качеством и были популярны у петербуржцев. Его замечательная утренняя выпечка регулярно доставлялась в Зимний дворец к завтраку семейства императора Александра II.

Капитальная перестройка Вебером старого участка во многом изменила расположение сквозного прохода от Мойки к Большой Конюшенной улице, образовав на выходе к набережной реки два двора с принадлежащими им флигелями, зарегистрированными под официальными номерами № 22 и 24. Сегодня на набережной Мойки, 22, возвели в короткий срок гостиницу, у входа в которую теперь постоянно дежурят бравые швейцары, облаченные в красивую униформу и белые перчатки.

Главной же достопримечательностью второго двора, также выходящего на Мойку (№ 24), в конце XIX – начале ХХ столетия считался знаменитый фешенебельный петербургский ресторан «Донон». Подобных ему в столице было еще три – «Кюба», «Контан» и «Медведь».

Дом № 22 по набережной Мойки

«Донон» являлся любимым местом встреч литераторов, ученых, композиторов, художников, аристократов и известных сановников. В него многие мечтали попасть, о нем восторженно писали газеты. Аркадий Аверченко в своей книге «Дюжина ножей в спину революции» в последней главе писал: «Оба старика поникают головами… Потом один из них снова распускает паруса сладких воспоминаний:

– А помните „Донон“, „Медведя“?

– Да. У стойки. Правда, рюмка лимонной водки стоила полтинник, но за этот полтинник приветливые буфетчики буквально навязывали вам закуску: свежую икру, заливную утку, соус кумберленд, салат оливье, сыр из дичи!..

– Мне больше всего нравилось, что любой капитал давал тебе возможность войти в соответствующее место: есть у тебя пятьдесят рублей – пойди к Кюба, выпей рюмочку мартеля, проглоти десяток устриц, запей бутылочной шабли, заешь котлеткой даньон, запей бутылочкой поммери…»

В изгнании петербуржцы жили воспоминаниями о днях былых. Тосковал в эмиграции и замечательный русский поэт начала ХХ века Николай Яковлевич Агнивцев, в Париже в стихотворении «Четыре» он писал:

«Кюба!», «Контан!», «Медведь!», «Донон!»

Чьи имена в шампанской пенеВзлетели в Невский небосклонВ своем сверкающем сплетенье!.. Ужель им больше не звенеть?!Ужель не вспенят, как бывало,«Кюба», «Контан», «Донон», «Медведь»

Свои разбитые бокалы?! Пусть филистерская толпаПожмет плечами возмущенно,Нет Петербурга без «Кюба»!Нет Петербурга без «Донона»!