Телефонист

Маркус пожал плечами. Когда-то он верил, что его родители живы, просто уехали надолго и непременно вернутся. Но потом он понял, что пустые надежды отнимают силы. За годы, проведенные в интернате, Маркусу стало легче думать, что отца с матерью больше нет, а возможно, никогда и не было.

– Ты что-нибудь слышал про секту «телефонистов»? – прервал его мысли профессор.

– Нет, – нахмурился Маркус.

– Немудрено! – усмехнулся Дубек. – Они скрытные и промышляют главным образом в Левобережье, в Заречье – редко. В других странах такого нет и в помине. – Профессор помолчал. – Так вот, эти телефонисты могут связываться с умершими людьми, причем не просто так, а через электрические приборы – телефоны или радиоприемники.

Маркус придвинулся к столу, с удивлением глядя на профессора. Из кухни пришла хмурая пани Дубек, забрать пустые тарелки.

– Она считает все это глупостью, – зашептал профессор, когда супруга скрылась за кухонными дверями. – Ее можно понять: в науке она ничего не смыслит. Подрабатывает переводами зарубежной беллетристики. Получает иногда больше моего… – Дубек замолчал, будто обдумывая внезапно посетившую его мысль. – М-да, но дело не в этом, – нахмурился он. – Все это и мне казалось бы глупостью, если бы я сам в молодости не воспользовался услугами телефониста.

На кухне возмущенно зашипела плита. Профессор потянул носом, будто охотничий пес, и заговорщически подмигнул Маркусу.

– У меня тогда был непростой период в жизни, хотелось руки на себя наложить. – Дубек поморщился. – И вдруг звонит незнакомая девушка и говорит, что я могу связаться с моим умершим отцом.

Маркус заморгал.

– Да-да, – кивнул профессор. – Нормальный человек счел бы подобное предложение розыгрышем или мошенничеством, но тогда я ухватился за возникшую возможность как за спасительную соломинку.

Снова вошла пани Дубек, неся миниатюрные фарфоровые чашки и дымящуюся турку. Комната утонула в резком запахе свежеприготовленного кофе. Пока супруга разливала напиток, Дубек ерзал на стуле.

– Так вот… – Профессор глотнул из чашки и прикрыл глаза от удовольствия. – Девушка продиктовала адрес на окраине северного района. Там меня ждал человек… – Дубек сощурился. – Интересно, лицо его будто стерлось из памяти… Помню, мы пошли в заброшенные эллинги, он дал мне телефонную трубку и приладил провод к трещине в стене. – Профессор отхлебнул кофе. – Я действительно говорил с отцом. – Он помолчал. – И это, так сказать, определило мою дальнейшую научную карьеру.

Маркус отхлебнул из чашки и скривился от горечи: в интернате он видел кофе только на столе Броля, но никогда не пробовал.

– Да, крепкий… – ухмыльнулся Дубек. – Конечно, не я мог посвящать изучению феномена телефонистов все свое время. – Профессор отодвинул от себя пустую чашку и откинулся на спинку стула. – Но иногда возвращался к этому. Первое, что я обнаружил, – магнитосфера Левобережья отличается от других районов, а второе – есть люди, способные активно взаимодействовать с электромагнитными полями…

Маркус быстро размяк, слушая голос Дубека. Профессор вошел в раж и сыпал непонятными терминами. Оставалось только невпопад кивать и наслаждаться возможностью провести время вне опостылевших стен интерната.

– А давай сходим ко мне в лабораторию, – внезапно предложил профессор. – Покажу, чем живет современная наука.

Маркус без энтузиазма пожал плечами. Дубек воспринял это как согласие и встал из-за стола.

– Времени у нас не много. – Он бросил взгляд на вошедшую жену. – Но на экскурсию хватит.

* * *

Улицу затопил летний полуденный зной. Маркус вслед за профессором пересек огромный, как футбольное поле, газон, поросший осокой, и вышел к фасаду старого университетского корпуса. Трехэтажное здание с античным портиком и пузатыми облезлыми колоннами пряталось в дальнем углу кампуса, за стадионом и общежитиями.

В воздухе пахло цветущей травой, на кусте шиповника сердито жужжал шмель. Маркус поправил воротник рубашки, пригладил волосы и зашагал вверх по растрескавшимся ступеням крыльца, глядя на маячащую впереди профессорскую спину. Дубек протянул пропуск курившему у входа усатому вахтеру в синей застиранной спецовке и дернул за ручку массивной дубовой двери.

Лаборатория располагалась в подвале в конце здания. Маркус минут десять пробирался за Дубеком между шкафами и тумбами с книгами, зачехленными приборами, чучелами птиц и колбами с заспиртованными червями и змеями. От пыли хотелось чихать, и Маркус закрыл нос ладонью.

– Эти вечные ремонты, переезды и оптимизации! – брюзжал профессор. – Сначала выселили из главного корпуса, а теперь что, на улицу?

Они добрались до лифта. Дубек вдавил кнопку вызова. Натужно загудел мотор, заскрипела лебедка. Двери с грохотом распахнулись, и Маркус шагнул в полумрак кабины. Лифт спустился в подвал. Маркус следом за профессором пошел по узкому коридору. На белом кафеле стен дрожали блики люминесцентных ламп. Они свернули за угол и остановились у двери с облезлой картонной табличкой: «Лаборатория животного электричества». Дубек громко постучал.