Телохранитель

Затем я набрала имя Давида Сталя и получила двадцать шесть с половиной тысяч ссылок. Минут сорок я терпеливо просматривала их, прежде чем окончательно поняла, что мужчину, с которым вчера целовалась, я здесь не найду. Он представился консультантом строительной сферы, и это могло обозначать что угодно. Разумеется, я не просила его показать мне паспорт или удостоверение личности, для первого свидания это было бы несколько странно. То, что я не нашла о нем никакого упоминания в Интернете, еще ничего не значило. Полная неясность. Но в принципе я была готова, что все окажется именно так.

А потом я набрала еще одно имя, хотя так и не поняла зачем. Кейо Суурлуото. Сеть выбросила мне десятки откликов от людей, обожающих копаться в чужих семейных трагедиях. Зато на запрос о Кейо Куркимяки не было ни одной ссылки: никого не интересовало настоящее имя моего отца. Зато я вздохнула с облегчением, не найдя никаких упоминаний о том, что Суурлуото-Куркимяки получил помилование и вышел на свободу. Значит, он все еще отбывает пожизненный срок, к которому его приговорили весной 1981 года.

Других детей, кроме моей мамы и дяди Яри, в семье не было. Их отец, мой дед, умер еще до моего рождения, а бабушка скончалась от горя через три месяца после ужасной смерти дочери. Родители отца были живы и здоровы, но не захотели взять меня к себе. Когда все произошло, дед сказал, что я вообще не ребенок их сына. Мне бы хотелось, чтобы это было правдой. Однако на фотографиях отца я видела явное сходство наших лиц.

Настоящим папой стал для меня дядя Яри. Я ни разу не навестила в тюрьме отца, да он и не просил, видимо тоже сомневаясь в нашем родстве. Зато мать Кейо, пытаясь хоть немного загладить вину сына, оставила мне деньги.

У отца были братья и сестры, — наверное, сейчас где-то по земле ходят их дети, но у меня не было ни малейшего желания встречаться с ними. В конце концов, я не обязана была их видеть.

Перед тем как отправиться к Хелене Лехмусвуо, я зашла в пиццерию и съела вегетарианскую пиццу. Во дворе одноэтажного дома Хелены цвели белые и густо-розовые пионы. Впервые за долгое время из-за туч выглянуло солнце, березовая листва трепетала на легком ветру. Палисадник казался неухоженным, не подвязанные кусты пионов развалились, клонясь к земле под тяжестью крупных цветов, у крылечка стоял горшок с засохшими ветками розмарина.

Я позвонила. Открывшая дверь женщина показалась мне гораздо более миниатюрной, чем на фотографиях в прессе. Короткие темные волосы, перевязанные фиолетовой лентой, глаза кофейного цвета. Она была одета в лиловый жакет и серые брюки, никаких украшений и ни грамма косметики. Лицо было бледным, словно она не спала несколько ночей подряд.

Лехмусвуо пригласила меня зайти. Внутри было неуютно, — казалось, в доме еще не закончился ремонт. В гостиной отсутствовали занавески, имелись только жалюзи, на подоконнике — стопки книг и бумаги. Было очень похоже на мою столичную комнату — словно это тоже был не настоящий дом, а лишь временное убежище человека, которому надо где-то скрыться. Хозяйка предложила кофе, но после пиццы очень хотелось пить, и я попросила чаю. Пока она на кухне ставила чайник, я рассматривала лежащие на подоконнике и на полу книги: на финском и русском языках, несколько романов Достоевского и пара томиков Ахматовой. На полу валялся молоток, отвертка и доски, которые при ближайшем рассмотрении оказались частями книжной полки.

— Никак не могу привести все в порядок. — Хелена внесла поднос с заварным чайником, парой чашек, вазочкой меда и тарелкой с кексами. — Я переехала сюда весной, в это время в парламенте было столько дел, что до обустройства руки просто не доходили. Летом уезжала на пару месяцев в Италию и Францию, так что еще ничего толком не успела купить. Старый дом и вся мебель при разводе остались бывшему мужу. И у меня не было ни сил, ни желания с ним спорить, тем более что он угрожал дать интервью желтой прессе, а это мне совсем ни к чему.

— Очень мило с его стороны, — заметила я, но Хелена, кажется, не слышала моего ответа.

— Тофу, липовый мед и необыкновенные булочки, попробуйте. Саара, моя помощница по хозяйству, великолепно готовит и хорошо печет, благодаря ей я питаюсь здоровой пищей. Когда успеваю, конечно.

Хелена была изящной женщиной с огромными глазами, которые, казалось, едва помещались на ее бледном тонком лице. На фотографиях она казалась моложе, но сейчас я отчетливо видела морщинки на лбу и тени под глазами. У нее было лицо смертельно уставшего человека. В комнате не было кресел, мы присели на диван.

— Значит, вы были телохранителем Аниты Нуутинен. Зачем она наняла вас? Кого-то боялась?

— Она опасалась путешествовать по России в одиночку.

— Значит, ей угрожали, перед тем как убить?