Телохранитель

— Немного. В Академии в одной группе со мной был испанец, Фернандо, он научил меня немного говорить по-испански, но я уже все забыла.

Я полистала книгу — она была напечатана мелким шрифтом с большим количеством сносок почти на каждой странице. Наверное, научная литература. В конце была карта с местами обитания иберийской рыси. Я изумленно покачала головой — такого не может быть! В настоящее время этот вид можно было встретить лишь на двух небольших горных участках Южной Испании, тогда как еще в прошлом столетии он обитал по всему Пиренейскому полуострову. В конце шли фотографии, сделанные в заповеднике: вот красивое животное дремлет на солнце, играет, охотится за кроликами. Вот смешные неуклюжие котята залезли в дупло дерева и возятся внутри. Я вспомнила, что Фрида, когда была маленькой, тоже обожала сидеть в дупле у корней большой сосны, которое выдолбил для нее дядя Яри. Она замирала там, думая, что ее никто не видит, а потом шаловливо выпрыгивала. И как она расстроилась, когда, повзрослев, однажды не смогла поместиться в дупле.

— Спасибо! Насколько я поняла по-испански, эта книга издана при поддержке Фонда защиты дикой природы. Иберийская рысь — редкая порода в наши дни. А что ты делал в Мадриде?

— Я провел там всего несколько дней, большую часть времени был в Малаге. Экономический кризис здорово сбросил цены на недвижимость в районе побережья, так что, если есть деньги, стоит покупать. В Мадриде у меня были переговоры с одним русским, который собирается вкладывать средства в испанскую недвижимость.

— С русским? А как его зовут?

— Зачем тебе? Пожалуйста, его имя Максим Михайлович Васильев, если тебе это интересно.

Значит, не Паскевич, это было бы уж слишком. Я поднялась с кровати и зашла в ванную комнату. Душевая кабина, два полотенца. Интересно, я нужна еще сегодня Хелене? В принципе, я легко могла бы остаться здесь на ночь, ширины кровати хватило бы для двух влюбленных пар.

Я сполоснула только руки мылом с запахом морошки, а душ решила не принимать — не хотелось смывать запах Давида. Уже на следующей неделе я стану свободной женщиной и легко могу отправиться куда угодно — в Испанию спасать иберийскую рысь или разоблачать международных преступников, втершихся в ряды Интерпола.

Когда я вернулась, Давид уже сидел на диване. Он по-прежнему был не одет, рядом лежали два махровых халата.

— Надень, если замерзла. Какие у тебя планы?

— В восемь часов мне нужно встретиться с боссом.

— Ну да, конечно, с Хеленой Лехмусвуо. Я нашел ее имя на страницах парламентского справочника. — Давид взглянул на меня, но я не поняла, что означал этот взгляд. — Кто же ты на самом деле, Хилья Канерва Илвескеро?

— Я тебе уже рассказывала. Дочь убийцы, тоже готовая убить за деньги. У Хелены я работаю лишь временно. Да и я ведь не знаю, кто ты на самом деле. Хотя какая разница… Важно лишь то, что мы сейчас здесь и вместе.

Я прижалась к Давиду и медленно провела губами по его плечу. Я хотела еще. Но тут у него зазвонил телефон. Я надеялась, что он не ответит, но он взял мобильник со стола, однако продолжал крепко прижимать меня к себе, словно боясь, что я выскользну из его объятий. Я мельком взглянула на дисплей, но там высветился лишь номер, к тому же я не успела разглядеть код страны.

— Stahl. In Helsinki. [13]— На этот раз разговор шел по-английски и касался автомобилей.

Насколько я поняла, Давид собрался покупать себе «ягуар». Или это был какой-то тайный язык, принятый среди детективов Интерпола? На мгновение он показался мне эдаким Джеймсом Бондом, но я-то прекрасно знала, что жизнь настоящего агента вовсе не так романтична, хотя и на самом деле очень опасна. Блондинка в номере в моем лице также прекрасно дополняла картину. Не хватало только мартини. Как говорится, «встряхнуть, но не перемешивать!». Пока он разговаривал, я заглянула в мини-бар, надеясь найти подходящий напиток, но там не было даже джина, не говоря уж о вермуте. Я открыла бутылку минералки и сделала большой глоток прямо из горлышка. Слегка отодвинула штору и выглянула на улицу — окна выходили на Калеваланкату.

— Жарко? — Давид наконец-то закончил разговор. — Звонил мой агент из Амстердама.

— Покупаешь машину?

Он кивнул.

— «Ягуар»?

— Да.

— Красный? — Только сказав это, я сообразила, что вряд ли Давид знает популярную финскую песенку, которая начинается словами: «Кто это ездит на красном „ягуаре“?»

— Нет, черный.

Он подошел и обнял меня сзади, и я почувствовала, что он готов повторить. Какая разница, кто он и кто я? Имело значение только то, что происходило в этой комнате за зашторенными окнами, только то, что чувствовал каждый из нас, прикасаясь друг к другу. И я снова совершила все те ошибки, от которых нас предостерегал Майк Вирту.