Телохранитель Ее Величества 2. Противостояние

— Загадала другой шалаве, — продолжил я как ни в чем не бывало. — Которая должна была залезть ко мне в постель. Эту, вторую, я смешал с дерьмом на глазах у всей школы, но до первой, к сожалению, добраться не успел. Знаешь в чем ваше отличие? Они играли в «лотерею». Вы же — в карты. Только и всего. И там и там вы загадываете, и там и там вы — шалавы. Не проститутки, не шлюхи, опустившиеся шалавы. У которых нет ни грамма самоуважения.

По залу прошел ропот, но возразить мне было нечего. Я попал. И был бы удивлен, если бы это было не так.

— Та, вторая, до которой у меня дошли руки, поняла, как низко пала. К счастью. И изменилась. Хотя с умишком у неё были явные накладки. У тебя же с мозгами всё в порядке, ты ей сто очков форы дашь, но к сожалению, понять то, что поняла она, тебе будет гораздо сложнеё. Именно поэтому. А значит, мой тебе совет — не играй. Просто не играй. Или играй с теми, кого знаешь, и кто не подставит тебя так, как сейчас. А иначе, зайка, о тебя будут вытирать ноги, и гораздо сильнеё, чем я вытер сейчас. Извини.

Я встал и вышел, деактивировав и свернув в капсулы все накопители. Выходя в дверь, заметил, как по её лицу текут слезы. Все остальные сидели, задумавшись, в полном молчании. Что ж, думайте девочки, думайте.

* * *

— Ну, здравствуй-здравствуй, Ангелито!

Я поднял голову, отрываясь от визора, на котором усердно выводил конспект сегодняшнего занятия по теории оружия. Сама запись урока звучала у меня в ушах, но если надо хорошо всё запомнить, обязательно нужно конспектировать — на слух запоминается менеё пятнадцати процентов информации. Так и есть, Белоснежка, и не одна.

Я свернул визор в капсулу, обреченно вздохнул и откинулся на спинку дивана. По понятным причинам сидел я не в общей зале, где все занимаются, а в одной из соседствующих с ней небольших библиотек, выжидая, когда всё утихнет. Что это будет не сегодня — однозначно, но я рассчитывал минимум на пару дней. Однако, меня нашли сами, хотя поводов к этому вроде бы нет — вчерашний инцидент вчера же и был исчерпан.

Их было пятеро, почти все из разных подразделений, минимум из трех. То есть Белоснежка, придвинувшая стул и севшая напротив, будет говорить не только от своего имени. Остальные девочки разошлись по комнате, кто сев на другие диваны, кто встав, прислонившись к стенкам и шкафам, заняв пространство вокруг меня. Ну-ну, девочки, что дальше? Я и с одной Белоснежкой не справлюсь, к чему такое силовое прикрытие?

Однако «прикрытие» агрессии не проявляло, скорее выполняя роль массовки, повышая своим присутствием статус переговоров. Сама же севшая напротив мулатка сначала молчала, выжидательно прищурившись, затем подалась вперед, нарушая затянувшуюся паузу:

— Хуанито, что ты хочешь? Зачем ты сюда пришел?

— Не понимаю сути вопроса, — почти честно ответил я. Правда, не понимаю, к чему этот цирк.

— Ты мог вчера её уничтожить. Или, как ты говоришь, «смешать с дерьмом». Я посмотрела ваш разговор в записи, видела. Но не сделал этого.

— Она мне не враг, — признался я, разводя руками. — Но мне не нравится, когда меня используют в собственных разборках, как какой-то презерватив. Я не бомж с окрестностей Санта-Марты, чтоб меня загадывать.

— Я поняла. И именно поэтому удивлена, что ты её не унизил, не наказал. Она была не права, как и та, что тебя загадала, и ты мог спокойно это сделать. Имел право. Но ты не сделал.

— И тебя гложет вопрос, почему?

Она кивнула.

— Не хочу иметь врагов. Достаточный аргумент? Я не Эдуардо, пойми. И даже не родственник королевы. Я — сам по себе. Вы не принимаете меня, но это не значит, что я из другой касты.

Она задумалась.

— Ты ведешь себя неправильно. Мальчик не должен вести себя так.

— А я вообще никому ничего не должен! — зло воскликнул я.

Подействовало. Она вздохнула.

— Не заводись, я хочу тебе помочь. Помочь нам понять друг друга.

— Нам?

— Нам. Тебе и нам, девчонкам.

— С чего бы такой альтруизм?

— Ты её не уничтожил, — повторилась она. — И для меня это значит многое. Но ты ведешь себя неправильно, провоцируешь на агрессию, на негатив. Ты сам держишь всех на расстоянии, показывая, какой ты святоша, а вокруг — поганое низкородное быдло, недостойное твоей высокой персоны. Что, не так?

Я рассмеялся от души. Но за смехом замаячили достаточно серьезные вопросы, которые озадачивали, и от которых веселиться не хотелось совершенно.

— Ты так и не сказала, почему вы здесь и для чего это всё. Кого ты представляешь? — окинул я стоящих вокруг четырех её подруг.

— Всех. Всех адекватных. Твое поведение многое здесь нарушило, и девчонки не хотят, чтоб наши порядки окончательно сошли с рельсов. Мы или должны найти с тобой общий язык, понять, как нам общаться, или выжить тебя.

— Выжить? — Я вновь хотел рассмеяться, но не стал. Слишком серьезно звучало. — А как же Совет и его решения?