ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА: ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Моя красноволосая напарница стушевалась, заблымала ресницами. Но, видно, получив указания, обмякла и успокоилась.

– Ты бы не стал с ней разговаривать, – перевела она услышанное, говоря от собственного имени. Ну, хорошо, хоть чистым передатчиком не работает, уважает себя. – Не готов к беседе. А как ты догадался?

Последний вопрос, видимо, исходил от самой Паулы – Катарина бы такую глупость не спросила. Я мило улыбнулся.

– Паулита, ты живешь развлечениями. Мальчиками, девочками, стрельбой, единоборствами, оружием. Даже корпус для тебя одно большое развлечение. И несмотря на незаурядный ум и способности, склонностей к анализу, попыток психологических копаний за тобой замечено не было. Да, ты хочешь помочь, но у тебя свой предел.

Она опустила голову. Я улыбнулся.

– И не обижайся. Я все понимаю.

Кажется, получилось. Не обиделась. Отлично, теперь поговорим с 'ведущей'.

– Катюш, ты ведь это специально устроила, да? Испытание кровью?

Пауза.

– Да, пробормотала Паула, работая на два фронта.

– Знала, что я не смогу ударить. Не в данный момент, не сразу после устроенного вами противостояния. Потому приготовила ето испытание именно сейчас, подкорректировав мой возможный отказ прицелами винтовок 'виолончелисток' – чтоб наверняка. Да?

Вновь пауза.

– Да.

– Зачем?

Паулита долго вслушивалась и решила все-таки побыть чистым передатчиком – слишком большой и содержательный шел объем информации.

– Мне не понравился твой настрой, Хуан. Твои мелочные детские обиды, подколки на каждое сказанное слово, выпендреж. Показная развязанность. Это детский сад, Хуан. А нам надо работать, и работать серьезно.

Я, действительно, сделала именно так, чтобы сорвать тебя с петель, чтобы все твои обиды вышли наружу. Чтобы один раз переболел и успокоился.

Ты успокоишься и сам, со временем. Но обиды останутся. И будут наслаиваться одна на другую. Так я повторю вопрос: почему ты нас ненавидишь? Ответь на него, вслух, и, надеюсь, поймешь, что это на самом деле детский сад.

Паула помолчала.

– Видишь, я не давлю. Ты должен сделать это сам, и ты достаточно умный мальчик, чтобы такое осилисть.

Я усмехнулся.

– Знаешь, это твоя исключительная черта – ты никогда не давишь. Но на самом деле ты лишь не заставляешь ничего делать прямо, а только подводишь манипулируемый объект к тому или иному решению. Принимает же его он сам, и пенять, следовательно, тоже должен только на себя. Здорово, правда?

Помолчал.

– Возьми хотя бы меня для примера, как я оказался в вашем сраном корпусе. Я ведь не хотел к вам идти, ушел. Более того, позвонил и сказал, что сруливаю, что мне это не нужно. Помнишь?

Паула молчала.

– А что потом? Блестящие операции, где вы предстали в полной красе, в белых сияющих доспехах? Бандиты, перед которыми я бессилен? Сильные мира сего? Уголовники, случайное отребье, перед которыми не менее бессилен?.. – я почувствовал, что начинаю заводиться, и мне это не нравилось. – Да, я пришел к вам сам! Вновь пришел! – повысил я голос. Нечастые прохожие удивленно оборачивались и старались побыстрее отойти. – Но это было не мое решение, а твое! Твоя заслуга! Ты засунула меня в ваш чертов корпус, где все кипит от подлости и высокомерия, и я даже не могу никого обвинить в этом!

Так почему я должен быть благодарным? Что корпус сделал для меня эдакого, чтобы я его полюбил, считал родным домом? Что он дал кроме ненависти и ощущения безысходности?

Я почувствовал, что захлебываюсь и сбавил обороты – алкоголь, помноженный на ярость – плохая игрушка. Особенно учитывая, побочные эффекты модификации.

– Да, мне некуда было идти, везде ждала бы засада, – продолжил я почти шепотом. – Мне и сейчас некуда идти, несмотря на то, что королева отпустила. Вы отпустите, да, и она и вы, но мне по-прежнему НЕКУДА от вас идти. Вы просто не оставляете выбора.

– Так почему я должен вас любить, если вы держите меня силой? – вновь взорвался я, теряя контроль. – Эдакой благородной и добровольной, но на самом деле просто хитрой силой? Ведь отсутствие альтернативы, это тоже веревка! Цепь, ошейник, удерживающий крепче металлических оков! И ваше вчерашнее испытание гораздо более прочный поводок, чем все цепи из сверхсплавов вместе взятые!

Да, я ненавижу вас. Вас всех. Тебя, Мишель, прочих. Ненавижу и девчонок. Каждую в отдельности – нет, вот, ту же 'чертову дюжину' по отдельности люблю. Но КОРПУС – ненавижу.

– Я вернусь. Побуяню и вернусь, – оскалился я. Подожду, пока из меня выйдет эта пресловутая злость, пока не стану адекватным. Но Катюш, ненависть просто так не уйдет, даже не надейся. Ты хотела это услышать – ты услышала. И мне почему-то легче не стало.

– Мы делаем тебя сильным, – произнесла Паула. Она была неуверенна в этих словах, но лишь как передатчик. Катарина – вряд ли. – Ты вырос до невиданных, непредставимых ранее величин…

– Потому, что я вам нужен, – зло перебил я. – Я лишь ВАШЕ оружие, ваш клинок, а клинок должен быть остро наточен. Почему клинок должен быть благодарен тому, что его исправно точат?

Вновь усмехнулся.