Тем, кто хочет знать

Р о з а. Когда мой отец не вернулся с фронта, маме очень помог брат, мой дядя Нисон. Я знала — дядя религиозный, и боялась, что если выйду замуж не за еврея, он увезет маму к себе в Минск. И я нашла выход, Кирилл уедет в Сибирь, устроится, вызовет меня. Мама меня одну не отпустит. И в Сибири мы с Кириллом поженимся… Он писал мне каждые два дня… И вдруг… (Утирает слезы.) Телеграмма… Разыгрался паводок. Тонул ребенок. Кирилл бросился его спасать и… (Разрыдалась.) Мама сама мне сказала, что я обязана полететь на похороны.

Н а т а ш а. Видишь! А ты вообразила, что дядя заставит бабушку пойти против твоей любви.

Р о з а. Уже после смерти бабушки я, помнишь, нашла пачку писем. Одно от дяди Нисона. До смерти каждое слово буду помнить. «Я очень-очень рад, дорогая сестра, что Розочка полюбила. И напрасно ты беспокоишься, что я бухнусь в обморок из-за того, что парень не еврей. Ах, сестра, мы столько пережили, что твой лысый брат на старости чуточку поумнел. И национальность меня сейчас интересует, как прошлогодний снег. Меня волнует одно: какой Кирилл человек и крепко ли любит Розочку? И запомни, пожалуйста, раз и навсегда: если ты забудешь отбить мне телеграмму на Розочкину свадьбу, я возьму большой красно-синий карандаш и навсегда вычеркну твой адрес…»

Н а т а ш а. Умница.

Р о з а. Умнице было тогда за семьдесят. А я, молодая дура… (Плачет.)

Н а т а ш а (после паузы, тихо). Кто мой отец?

Р о з а. Когда папа… когда Гриша влюбился в меня, я ему открылась, что через шесть месяцев должна родить. А он поцеловал меня… Скажи, Наташенька, он хоть раз дал тебе почувствовать, хоть один разочек, что ты… не его… кровь?

Н а т а ш а. Говорят, не та мать, что родила, а та, что воспитала. Видно, отец тоже.

Р о з а. Если папа уедет без нас, я не выдержу.

Н а т а ш а (убежденно). Папа без нас не уедет!

Р о з а (отшатнулась)

. Ты что, хочешь, чтобы я написала, что не даю согласия? Нет, дочка, совесть не позволит мне так отплатить человеку, который… Нет! Далее ради тебя я не отправлю папу в тюрьму… (Махнула рукой.) Пусть едет в Израиль без меня… (Но тут же сникла.) Что это я… Без папы у меня здесь жизни не будет… Тебя одну здесь оставить? Лучше умереть. (Мечется.) Я сойду с ума… Скажи, что мне делать?.. Молчишь? Почему? Теперь ты можешь ответить, что раз отец тебе не родной, ты со спокойной совестью останешься…

Н а т а ш а (нервно). Мама, я поеду. Только поскорей… Слышишь, поскорей. Я не должна больше видеть Марка. Иначе я… я останусь… (Как в бреду.) «Я б сдох, как пес, от ностальгии в любом кокосовом раю…»

Р о з а. Наташенька, что ты! Ты больна. Горе мне!

Н а т а ш а. Я здорова, мама.

Р о з а. Конечно, здорова, доченька. Это мы с папой больны. Особенно папа. Немного ему осталось лет. И от тебя зависит, чтоб он их прожил счастливо. А у тебя все впереди. Все впереди!

Н а т а ш а. Мамочка, с этой минуты у меня уже все позади.

Р о з а. Наташа! Ты же такая молодая!..

Появляется оживленная  Л а р и с а, заметила Наташу.

Л а р и с а. Пляши, Наташка! (Размахивает тетрадкой.) Выцыганила у Севки конспект! (Подбегает.) Что с тобой?

Р о з а. Ах, Ларочка, мало ли домашних расстройств?.. Возьми бутерброд.

Н а т а ш а. Лора, садись за конспект. Меня не жди.

Л а р и с а. Еще что! Провалишь экзамен.

Н а т а ш а. Сдавать не пойду.

Л а р и с а. Спятила, что ли!.. Роза Ефимовна!

Р о з а. Не волнуйся, Ларочка. Экзамены она пока что будет сдавать.

Л а р и с а. Как это — пока что! Наташка…

Н а т а ш а. Послушай, Лора. (Читает из пьесы «Уриэль Акоста».) «Но почему же хлам обрядов нас заставляет братьями считать людей совсем далеких нам и чуждых?»

Л а р и с а (растерянно)

. Роза Ефимовна!

Н а т а ш а (в слезах). Я еду к людям, далеким и чуждым… Лорочка…

Л а р и с а. Что происходит? Пойдем посоветуемся…

Н а т а ш а. Какие еще советы! (Твердо.) Все в порядке. Идем домой, мама.

Р о з а. Идем, детка… Наташа тебе позвонит, Лорочка.

Наташа и Роза Ефимовна уходят.

Л а р и с а (опомнившись). Наташа!

Ответа нет.

Наташа! (Хочет уйти.)

Но неожиданно возвращается  Н а т а ш а.

Н а т а ш а. Лора… Ты должна знать. Я никому не говорила, даже маме… (Подбегает.) Только тебе… Утром мне кто-то позвонил… Обругал… Сказал, чтобы я, евреечка паршивая, поскорей убиралась в Израиль…

Л а р и с а. Кто посмел?!

Н а т а ш а. Какой-то… человек…

Л а р и с а. Человек? Нет, человек звонил тебе вчера. И позавчера. Двадцать раз. А я по твоему капризу врала ему, что не знаю, где ты. Мои слова убивали Марка, а я, дура…

Н а т а ш а. Постой. Еще сказал мне этот… парень, что…

Л а р и с а. Не парень. Тебе звонил враг. Твой и мой. Враг нашей родины, Наташа.

З а т е м н е н и е.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

5