Тем, кто хочет знать

Л ю д м и л а. Надеюсь собрать новые материалы о Гарри Симсе и Джо Иорке, убитых рабочих. И, конечно, сравнить разные гипотезы о том, кого подразумевал поэт под наемным убийцей…

С е ш е н с. Позвольте, позвольте, милая. Столько имен — я уже запутался. Не сочтите меня невеждой, но я весьма смутно помню стихотворение Магила…

К э т р и н. Сейчас слетаю в библиотеку.

Л ю д м и л а. Погоди, Кэтти… Профессор, я помню стихотворение. Вы мне говорили, что в противоположность прозе, стихи лучше воспринимаете на слух.

С е ш е н с (с удивлением взглянул на нее). Читайте.

Л ю д м и л а (сидя за столом).

Тем, кто хочет знать:Его звали Гарри Симмс,Его звали Джо Иорк,Его звали тысячью имен.Тем, кто хочет знать:Он родился не среди цветов,

Его не баюкали няньки,Вскормленный нищетой, воспитанный на руднике и на заводе,На что мог рассчитывать он,Рабочий парнишка?

(Незаметно для себя Людмила встала со стула.)

Когда он организовывал, выступал на митингах,вел голодный поход,руководил пикетированьем,Он был красным, большевиком, проклятым иностранцем,Сколько пуль ушло бы на то, чтобы сделать из него стопроцентного американца?

Сешенс в растерянности смотрит на вышедшую из-за стола Людмилу.

Запомните, вы, убившие его:наемный бандит, шериф, начальник полиции, мэр, губернатор, президент, Форд, Меллон, Рокфеллер —все вы, спустившие курок;

(Голос звучит громче.)

Сешенс спешит закрыть окно.

Он не один, их много,Он тысяча, миллион, сто миллионов,Его имя начертано дымом фабричных труб,Его жизнь в стачечных листовках,Его лицо ищи в рядах пикетчиков от моря и до моря,

От Великих Озер до Залива.Вы, спустившие курок, травившие и прикончившие его в тысячах городов.

Вступает музыка.

Его эпитафия в сегодняшней, завтрашней борьбе,Его надгробие —                       Миллионы неумолимых рук.

З а т е м н е н и е.

ТРЕТИЙ ЭПИЗОД

На ферме Юджина Элликота. Гостиная. Много фотоснимков. Выделяется увеличенная фотография трехлетней Людочки в прекрасной рамке. С т и в е н, распластавшись на полу, шарит под массивной тахтой. Услышав приближающиеся шаги, вскакивает и садится на тахту, берет в руки журнал. Входит его отец  Ю д ж и н  Э л л и к о т. За тридцать с лишним лет он из стройного молодого человека превратился в грузноватого, основательно поседевшего старика.

Э л л и к о т. Сегодня начну работу попозже — ты такой редкий гость. (Садится.) Стив, как твои дела в газете?

С т и в е н. Неплохо, отец. Выколачиваю в месяц долларов на полтораста-двести больше, чем в прошлом году.

Э л л и к о т. Знающие люди говорят: каждый журналист надеется выскочить в писатели. А ты как?

С т и в е н. Ох, газета высасывает все силы. Нет свободного часа полистать чужую книгу, не то что писать свою.

Э л л и к о т. Мама оставила десяток надежных акций, накопила еще до последней засухи. Сейчас они за две тысячи потянут. Ради твоей книжки я готов…

С т и в е н. Спасибо. Если удастся закончить, воспользуюсь.

Э л л и к о т. Время, сам знаешь, какое. Вдруг эти акции завтра придется… Но ты, Стив, сочиняй. Книжка — это… книжка.

Входит  Б а р б а р а, несет охапку постельного белья.

Б а р б а р а. Па, в гостевой совершенно обшарпаны обои. Какую же комнату мы отведем Людмиле?

С т и в е н. Не вовремя я нагрянул.

Э л л и к о т. Еще что!

С т и в е н. Людмилу поместили бы в моей. А теперь?