Темнейший воин

— Я сказал себе, что буду держаться подальше, — продолжал он, — что буду избегать контакта, но вот я здесь, всего несколько часов спустя, готовый справиться с осложнениями и последствиями. Как ты думаешь, что это говорит обо мне, детка? Нет, помолчи. Не отвечай. Я сам скажу тебе.

Когда весь её мир, казалось, повернулся вокруг своей оси, он обхватил свой пах и проскрежетал:

— Я хочу только тебя.

Глава 23

Слова Пьюка эхом отозвались в голове Джиллиан. «Избегать контакта» — вот так он о ней думал? Как о контакте? «Помолчи»… как он посмел отдать такой приказ! «Только тебя»… её колени задрожали.

Потом он напрягся, и ей захотелось закричать, потому что она знала, что будет дальше. Он заморозит чувства.

— Если ты прямо сейчас превратишься в ледяного человека, следующую твою еду я отравлю, — сказала она.

Выглядя отстранено, он приподнял бровь.

— Продолжай вести себя как мегера, и я охотно съем её.

Мегера? Да как он посмел?!

Джиллиан подошла ближе, уверенная, что стала бомбой с быстрым обратным отсчетом. Но так как их взгляды по-прежнему были прикованы друг к другу и соревновались, никто не желал отводить глаза, её вдохи превратились в его выдохи, и она поняла, что они дышат воздухом друг друга. Гнев перешел в возбуждение.

Дрожь разрушила её попытку казаться невозмутимой. Дрожь и её постоянно твердеющие соски. Вероятно, лихорадка страсти окрасила и её кожу.

Так много времени прошло без его прикосновений. Она нуждалась в них.

Словно прочитав её мысли (и более чем обрадовавшись), он начал действовать. Двигаясь слишком быстро, чтобы проследить, он схватил её за бедра, прижал к стене и прижал ладони к вискам. Когда его большое тело заключило её в клетку, мужской запах окутал её, и она почувствовала, как её веки отяжелели.

Казалось, его член увеличивался на глазах. Внезапно Пьюк стал больше, сильнее. Вены вздулись, как будто он едва мог сдерживаться — как будто агрессия наполнила его до краёв. Взгляд, который он на неё бросил — был полон желания.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, и в её голосе прозвучало нетерпение. Уже слишком заведена, чтобы беспокоиться.

— Я возьму тебя там, где хочу.

Что ж, слава богу. Ей нравилось, что он её хотел.

— Значит, ты действительно меня хочешь? Ты не превратился в ледяного человека?

— Думаю, зверь у меня между ног отвечает на оба вопроса, детка.

Уголки её губ приподнялись.

— Король апатии только что пошутил?

— Он просто сказал правду. — Играя с кончиками её волос, он щекотал кожу. — Я использовал лёд, чтобы демон не наказал меня. Теперь я делаю это, чтобы защитить нас всех. Ты должна быть благодарна за это. Если бы я сделал хотя бы половину того, что представляю…

«Использовал лёд», — так он сказал. Пьюк действительно заморозил свои эмоции? Как? Магией?

— Какое наказание? — Слабость, о которой он однажды упомянул? — И защитить нас всех от чего? — спросила она, потом до неё дошли остальные слова, и она вздрогнула. Что он хотел с ней сделать?

Он прищурился и застыл.

Хорошо. Он мог хранить свои секреты. Пока.

— Но иногда ты оттаивал. Я видела это.

Пьюк кивнул.

— Лёд не тает сам по себе. Мне нужен внешний источник, чтобы ощутить что-то жгучее. Например, ярость.

— Или желание.

Отчаянно нуждаясь в контакте с ним и желая оценить степень его возбуждения, она положила руку ему на сердце. Кожа была горячей, словно расплавленное золото, разлитое по граниту. Сердце быстро билась.

«Его желание совпадает с моим». Это знание придало ей силы.

Он взял её за запястье и поднял руку над головой.

— Прикосновение к татуировке птицы…

— Запрещено. — Да, она помнила. — Но почему?

— Потому что я так сказал.

Логично. Опять же, пока. Позже…

— Вдруг однажды ты совсем перестанешь чувствовать и останешься ледяным человеком?

— Я часто задавался тем же вопросом, но сейчас не могу представить, что когда-нибудь снова окажусь в глубокой заморозке. — Он потёрся кончиком носа о её нос. — Ты больше не боишься близости.

— Нет.

— Сколько сил понадобилось для преодоления прошлых травм. Сколько сил тебе нужно. Я восхищаюсь тобой, девочка.

Эти слова… Застонав, она начала тереться о его массивную длину.

— Итак, мы в нужном месте, воин, и ты испытываешь передо мной благоговейный трепет. Что собираешься со мной делать? — Как она нашла в себе силы говорить, непонятно. Желала большего. Нуждалась.

Он зашипел, сжав её запястье.

— Я собираюсь взять тебя. Но все равно отпущу в один прекрасный день.

Эти слова были обещанием или предупреждением? Он надеялся напугать её или соблазнить? «Эй, детка, тебе не нужно беспокоиться о том, что я стану преследовать тебя, потому что тоже собираюсь уйти как можно быстрее».

— Неправильно. Это я возьму тебя, — сказала она, — и в один прекрасный день отпущу.

«Меня не будут использовать и оскорблять. Это я поматрошу и брошу».

Что-то тёмное и первобытное отразилось на его лице.

— Ты моя. Скажи это.

Он мог бы выбить признание, но хватит ли сил?

— Я… — она заколебалась, давая предвкушению шанс укрепиться в нём, — своя собственная.

Был ли этот хриплый, наркотический тон действительно её?