Темнейший воин

Ну, почему нет? Джиллиан хотела этого мужчину веками. И вот он здесь, и она может его заполучить. Они были так близко, что практически касались друг друга. Так близко, что она могла чувствовать потоки страсти, бегущие по его коже.

Каждый раз, когда она вдыхала, её соски касались его груди, вызывая жар и трение. Каждый раз, когда она выдыхала, её бедра выгибались сами по себе, ища большего контакта, большего трения.

Пьюк обхватил её лицо ладонью, большой палец лег на одну щеку, остальные — на вторую. Агрессивная хватка, и все же она не боялась.

— Если ты и не скажешь мне, что ты моя, то покажешь.

Не дожидаясь её ответа, он отпустил её руку, которую держал над головой, чтобы сжать задницу Джиллиан — захватывая как можно больше — и в то же время наклонился, чтобы завладеть её ртом.

Это было не простое исследование, а жёсткое требование. Метка собственности, не похожая ни на что, испытываемое ею прежде. Между чувственными набегами его языка, он гладил пульс, трепещущий у основания её горла.

«Так долго ждала этого». Сладость его вкуса сводила с ума. Он был наркотиком. Её наркотиком. Весь мужской жар и твердость ошеломляли. Тихое хныканье вырвалось из неё, когда она обняла и потерлась об него снова и снова, не в силах остановить движение. Каждое новое прикосновение к его члену делало её горячее, влажнее.

«Больше. Мне нужно больше». Пятьсот лет разочарований превратили её в распутницу. Или, может быть, эта честь оказана Пьюку?

— Прикоснись ко мне. Прикоснись ко мне сейчас же, — потребовала она.

— Скажи мне, где.

— Внутри. Иди за золотом сразу, потом посмакуешь.

— Для меня ты вся из золота.

— Внутри, — настаивала она.

— А если я сначала поиграю с твоей грудью? — Он сунул руку под её кожаную повязку, чтобы сжать грудь и поиграть с соском.

— Пожалуйста, Пьюк. Пожалуйста.

— Теперь воительница умоляет меня. Она нуждается. — Свободную руку он запустил под подол её кожаной юбки. — Очень хорошо. Ты получишь то, о чём просишь.

Когда его пальцы скользнули по внутренней стороне её бедра, она вцепилась в его спину, царапая до крови. Так хорошо!

— Между ног… вот так? — Один из изучающих пальцев приблизился к её сердцевине только для того, чтобы отскочить как раз перед прикосновением.

Он дразнил её? Сейчас? Одно за другим ее охватывали разные желания. Освободить его член и сломать. Уйти, оставив его страдать на все века, которые он проведет вдали от неё. Или вот! Бросить его на пол и изнасиловать.

— Сделай это, — приказала она. — Погрузи в меня свой палец.

Он повиновался, эти шаловливые пальцы отодвинули её трусики в сторону и вошли в ноющую сердцевину.

Хриплым голосом он сказал:

— Ты влажная для меня.

У Джиллиан подогнулись колени; если бы не рука, зажатая между ног, и не ладонь Пьюка, прижимавшаяся к её маленькому комку нервов, пока его пальцы ощупывали её, она бы упала… и…

— Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся.

Он засунул в неё второй палец, и она взорвалась, как ракета. Внезапно. Просто бум — и кончила. Наконец-то!

— Да, да, да!

Самое возвышенное наслаждение взорвалось внутри неё, не оставив равнодушной ни одну часть тела. И он ещё не закончил! Когда она потерла контроль, он продолжал двигать пальцами, растягивая, прежде чем наполнить её третьим, продлевая оргазм.

Крик сорвался с её губ, но он проглотил его и углубил поцелуем. Хорошая вещь. Он дал кислород, в котором она нуждалась.

Уильям был прав. Поцелуи необходимы для выживания.

Внутренние стенки сжимались и разжимались. Её разум затуманился, мысли путались. Томительный жар прокрался сквозь неё, будто вор в ночи, украл весь рассудок, оставив её обмякшей и восхитительно удовлетворенной.

Но наслаждение длилось недолго. Джиллиан хотелось большего. Больше Пьюка. Больше страсти. Больше удовлетворения. Ничто не сравнится с этим. Одного оргазма было недостаточно. Она отчаянно нуждалась в другом. Ей нужен секс. Сейчас. Прямо сейчас. Больше никакого ожидания.

Но когда она потянулась к поясу его брюк, он поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Его радужки ярко и дико вспыхнули, и она замерла. Со спутанными чёрными волосами он выглядел таким же сумасшедшим, как и она. Безумным и неотразимо красивым. Безупречное тело и лицо. Абсолютное мужское совершенство — мужчина, зачарованный женщиной. Нуждающийся в ней, и только в ней. Никто другой бы не подошёл.

— Твои глаза, — сказал он с благоговением. — Они горят для меня.

«Я не одинока в этом. Может быть, никогда больше не буду одинока». Она ощутила уязвимость.

Потом случилось худшее.

В одно мгновение она была возбуждена, готовая к новой попытке, а в следующее рыдала, как будто только что убила дорогого друга.

Слезы текли по её щекам, всё её тело тряслось.

Джиллиан не проронила ни единой слезинки за последние столетия. Теперь же она ничего не могла сделать, чтобы остановить их поток.

Пьюк обнял её, удерживая, пока она всхлипывала. Он даже провёл пальцами по её волосам, бормоча что-то вроде:

— Я понимаю. Ты однажды пережила предательство, и это… это свобода. Я не могу видеть, как плачет моя воительница».

А затем:

— Скажи мне, что делать, и я сделаю это».