Темнейший воин

«Что мне делать с этим мужчиной?»

Прежде чем она успела придумать ответ, Пьюк обошел её и присоединился к пиршеству. Не зная, как поступить, она последовала за ним.

* * *

«Когда я начал любить наказание и искать его?»

Пьюк следил за каждым движением Джиллиан, когда она выбирала место рядом со своими генералами и Уильямом… «прямо напротив меня».

«Она хочет, чтобы я смотрел, как она общается с этим мужчиной?»

«Рад услужить, жена». Но она не могла винить никого, кроме себя, за его ответ, каким бы он ни был.

Пока одна минута тянулась за другой, она избегала смотреть в сторону Пьюка, раздувая пламя гнева. Её глаза были окнами в её душу — «и она хотела лишить меня возможности заглянуть в её душу?» После того, как Джиллиан заставила его хотеть её больше, чем он когда-либо что-то хотел.

В его объятиях она брала то, что хотела и когда хотела. Она ожила, целуясь, царапаясь и задыхаясь… для него, только для него. А когда она заплакала, то сломала что-то внутри него.

Она проявила мощный ум и дерзость, а также естественную чувственность, которую он нашел очаровательной.

Хранитель Безразличия? Очарован?

Чёрт, хранитель Безразличия заколдован.

Пьюк был бы рад обвинить связь в своём увлечении — и растущей одержимости — но мог ли? Он тосковал по Джиллиан ещё до церемонии.

Его взгляд скользнул к Уильяму. Мужчина рассмеялся над тем, что кто-то сказал, хотя его тело оставалось напряженным. Он знал, что между мужем и женой что-то произошло. Он должен знать. Глаза Джиллиан всё ещё горели, угли ещё пылали.

«И за это отвечаю я. Я зажег эту спичку».

Что-то поменялось в самом Пьюке при взгляде на это пламя. Оно изменило его. Никогда ещё он не чувствовал себя таким взвинченным и возбужденным. Демон был громким — достаточно громким — но и тогда, и сейчас, он легко игнорировал эти крики.

В его жилах страсть превратилась в огонь. Каждый дюйм его тела горел от похоти.

Когда же это закончится?

Чуть раньше, когда он впервые увидел Джиллиан на пиру, то чуть не упал на песок, как это сделал Уильям. Только Пьюк не стал бы притворяться. На него обрушилось цунами обжигающего возбуждения, колени ослабли.

Потом возникло желание убивать. Его жена так оделась для Вечно Похотливого?

Пьюк ударил кулаком по грязи. Разноцветный шарф покрывал её волосы, за исключением хвостиков от нескольких косичек. Материал был слишком тонким, чтобы сдерживать порывы ветра, что делало его чисто декоративным. Красиво декоративным.

Нити кристаллов свисали ей на лоб. Она сменила свою рваную одежду на другой облегающий кожаный топ, которым перевязала свою грудь… грудь, которую он держал в руках… оставляя живот частично покрытым металлическими звеньями. Юбка, похожая на килт, заканчивалась на середине бедра, её длинные ноги были выставлены на всеобщее обозрение.

«Моя рука была под этой юбкой. Опять хочет быть там».

Она тоже этого хотела. Умоляла. Она хотела его.

«Нужно взять своё!»

Нет, нет. «Остановись!»

Сможет ли он остановиться? Ему хотелось выть в ночное небо. Хотелось встряхнуть Джиллиан и убить Уильяма. Может быть, он убьет Уильяма, как только получит корону.

Но, затаив дыхание, Пьюк также хотел поцеловать Джиллиан. Хотел дотрагиваться до неё, пока бы она не застонала, не начала извиваться и умолять о большем… хотел обладать ею, погружаясь глубоко в неё снова и снова, чтобы ничто его не сдерживало.

«Дурак!» Он должен был взять её, пока был шанс. Но он этого не сделал, потому что, когда её плотные внутренние стенки сжали его пальцы, и удовольствие жены пропитало его руку, он почти кончил. Он бы взорвался, если бы с трудом не отвлекся. А когда она заплакала, прижимаясь к нему, Пьюк впервые предложил утешение, испытывая некоторое удовлетворение, несмотря на свою безумную потребность в освобождении.

Он уже считал Джиллиан своей. Если они консуммируют свой брак, если он заклеймит её, то уже никогда не отпустит. Его чувство собственности не позволит этого — несмотря на Безразличие.

Чтобы удержать её, ему пришлось бы отослать Уильяма, прежде чем будут выполнены условия их клятвы на крови. Это бы означало отказаться от короны Коннахта, обречь свой народ на страдания и на гибель королевства от руки Сина.

Пьюк знал Джиллиан всего несколько недель и ещё меньше времени провёл в её присутствии. Но не мог и не хотел забывать о своих целях, просто чтобы испытать мгновенное блаженство.

Блаженство, которого он жаждал веками.

Теперь же он смотрел на неё, на эту женщину, которая одновременно успокаивала и возбуждала его. Отблески огня мерцали на её золотистой коже, и он подумал: «Может быть, я смогу позабыть о своих целях».

Нет! Безумие должно прекратиться. Он будет действовать, как и планировал.

Как только он воспользуется ножницами, желание Джиллиан к Пьюку всё равно уменьшится, а её чувства к Уильяму возродятся. Она выберет другого мужчину. «Оставив меня не более чем с неприятными воспоминаниями».

Поэтому он больше не прикоснется к ней. Слишком рискованно. Отныне он останется ледяным человеком. Он будет сопротивляться своей жене, каким бы сильным ни было её очарование.