Темнейший воин

— Я верю, что судьба всегда ведёт нас к любви, но люди не всегда идут ей навстречу. Свобода воли. Ненависть. Зло. Причины разные. Но я готов бороться за желанный конец, вот почему верю, что судьба, в конечном счете, приведёт её в Амарантию. Уильям свергнет Сина по моей воле и освободит тебя. Я найду свою любящую королеву, убью брата и объединю кланы, спасая всё, что я когда-то любил.

Хорошая точка зрения. Возможно, Джиллиан следует остаться замужем за Пьюком, чтобы спасти Шоузонов.

— Ты мог бы развестись со мной, чтобы выполнить требования клятвы Уильяму… а потом жениться на мне снова. Я могла бы помочь тебе с твоими целями.

— Ты не отвечаешь единственному требованию, помнишь? — Он нахмурился, оскалил ровные белые зубы и опустил руку на колени, его когти впились достаточно глубоко, даже выступила кровь. Чтобы остановить себя от того, чтобы потянуться к ней? — Ты не любишь меня. Ты можешь даже презирать меня, когда наша связь будет разорвана.

Но вдруг она действительно влюбится в него? Это не так уж и невозможно.

Она покрутила кольцо на пальце, ещё не привыкнув к его весу. Сможет ли Пьюк когда-нибудь полюбить её в ответ? Будет ли презирать в тот момент, когда связь разорвется? Сможет ли она по-настоящему помочь ему объединить кланы после того, как она вызвала столько потрясений?

А что, если пророчество о его жизни сбудется, развернувшись именно так, как предсказывалось? Джиллиан придётся гораздо внимательнее рассмотреть своё пророчество. Убить мечты своего мужчины… нет счастливого конца…

Неужели такой судьбы она хотела для Пьюка?

— Ты хочешь, чтобы я влюбилась в тебя? — наконец спросила она мягким, почти умоляющим тоном.

— Я хочу… нет, — сказал он. В действительности даже прорычал. Он решительно покачал головой. — Я не хочу, чтобы ты любила меня.

Он так искренне говорил эти слова. В его тёмных глазах светились искорки непреклонной решимости. И она не была расстроена. Нет. Даже чуточку. Любовь только усложнила бы их отношения.

Взлетела, упала… поматрошенная и брошенная.

— Хорошо, — сказала она с показным энтузиазмом. — Потому что эта королева не хочет быть оседланной властным, бесчувственным королём.

Никакой реакции с его стороны.

Даже лучше! Она откашлялась и вернулась к первоначальной теме разговора.

— Так почему же Син не убил тебя, когда у него был шанс? Зачем тратить столько сил на то, чтобы заразить тебя Равнодушием и позволить уйти? Если только он тоже не любил тебя и не надеялся найти способ преодолеть пророчество и сохранить тебе жизнь.

— Он пошёл неверным путём.

Правда.

Прислонившись спиной к дереву, Пьюк скрестил руки на груди.

— Вчера ты сама сказала… что находишь меня привлекательным. Даже красивым. Ты не возражаешь против рогов и копыт?

Если он не хочет её любви — «почему он не хочет моей любви?» — то почему её мнение так важно?

Если она спросит, он в гневе может уйти. Поэтому она решила пойти другим путём и кивком головы указала на рога.

— Можно мне?

Широко раскрыв глаза, он встал на колени и склонил голову.

Лёгкая дрожь пробежала по её конечностям, когда она приблизилась к нему, опустилась и провела подушечкой пальца от кончика до основания вдоль одного из шипов. Тёплый и твёрдый, как титан. Слои слоновой кости перекрывались, образуя множество колец. Слоновой кости, или из чего там был сделан выступ.

При первом же прикосновении он напрягся. Потом застонал.

Джиллиан застыла как статуя.

— Я сделала тебе больно?

— Нет. Не останавливайся. Пожалуйста.

«Он умоляет?» Его отчаяние взывало к ней, и она обхватила рукой основание каждого рога и сжала его.

Он втянул в себя воздух, как будто она только что сжала совсем другой отросток.

— Мне никогда не нравились эти рога. Сейчас же я не уверен, что когда-нибудь смогу с ними расстаться.

Кровь начала нагреваться.

— Никто никогда не прикасался к ним?

— Я не уверен. Мне никогда не хотелось сказать «да» или «нет» или вспомнить об этом.

Кровь закипела. Её живот задрожал, и боль вспыхнула в груди, достигая кульминации в сморщенных сосках… которые сейчас находились на уровне глаз Пьюка.

Боль быстро распространилась к вершине её бедер.

«Всё кипит, вот-вот достигнет точки невозврата».

Джиллиан отпустила его и вернулась на своё место. Он медленно поднял голову, его глаза цвета полуночного неба сияли как звёзды, как будто руны пробежали по его радужкам, а также по его рукам. Воздух между ними потрескивал от осознания, жара и агрессии.

«Не могу быть с ним. Не здесь, не сейчас. Нужно отвлечься!»

— Каким ты был до того, как стал одержимым? — умудрилась прохрипеть она.

— А какое это имеет значение? — Он успокоился. — Я больше не тот человек.

— Расскажи для моего удовольствия.

Он пожал плечами, но сказал:

— Я был известен как Непобедимый. Если я начинал войну, то выигрывал. Всегда. — В его словах прозвучал оттенок гордости. — Син планировал битвы, а я в них сражался.

Победа была важна для него даже сейчас. Тот факт, что Син предал его — победил его — должен был усугубить его ненависть к этому человеку.

«Поздравляю, девочка. Ты победил меня».

Неужели он также пришёл в ярость из-за Джиллиан?