Темнота в солнечный день

– Да ей и позировать не придется, – успокоил Рубенс. – Память у меня профессиональная, а представить ее вообще без купальника, извини, легче легкого. Может, у тебя какие-то конкретные мысли и идеи есть? В каком образе, в каком антураже…

– Подумаю как следует, потом скажу, – кивнул Митя. – Вот только… А сколько стоить будет? Я слышал, художники деньги лопатой гребут.

Рубенс смотрел все так же невесело:

– Митрий, далеко не все, не всегда и не везде. Это тебе нафантазировал кто-то. У меня не то что лопаты, но и совочка для денег нет. «Плиску» поставишь, и ладушки, пьем вместе. Ты к «Плиске» как?

– Очень даже положительно, – сказал Митя. – Так-то я винцо в основном, как все наши, но и «Плиску» иногда уважаю.

– Заметано. Насчет антуража я бы тебе посоветовал… Впрочем, дело твое, для тебя портрет, не для меня. Так что… – Он прислушался. – Пошли-ка твою Марину спасать, а то Тёмка ей сейчас мозги крепенько вынесет, он может, несмышленыш…

И точно. Когда они подошли, Тёмка, уже усидевший свой лимонад, с большим энтузиазмом допрашивал Марину:

– Тетя Марина, а у вас с дядей Митей дети есть?

– Да нет пока, – засмеялась Марина.

– А почему?

И отчаянно завизжал от неожиданности – тихонько подкравшийся Рубенс уцапал его под мышки и поднял выше головы. Чуть приопустил, сказал веско:

– Потому что капуста плохо растет, Тимофей. Маловато там детей стало. Вот когда тебя нашли, много капусты было… Ну, пошли, окунемся, а там и ехать пора. Мама просила, чтобы тебя, как штык, к пяти домой.

– Пап, а ты сегодня у нас жить станешь или опять на старую квартиру поедешь?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил Рубенс с наигранной веселостью (но Митя-то хорошо видел его грустное лицо) и бегом понес карапузика к воде.

– Они в разводе, я так поняла? – спросила Марина.

– Ага.

– И ребенок, конечно, у нее… Ну, как всегда. А что у них стряслось?

– Вот уж не знаю, – сказал Митя. – Мы с ним вообще-то три дня как знакомы. Только вот отчего-то создалось у меня впечатление, что он про бывшую говорит без всякой злости. Кто их знает, что у них там не срослось, мало ли в жизни хитрых завитушек…

И добавил мысленно: вот и получается, что удача в личной жизни не зависит ни от отсутствия, ни от присутствия зрения. А вообще, интересная штука жизнь. Есть сильное подозрение, будь Марина зрячей, они не только в одной постели не оказались бы, но и вообще не пересеклись – в тех самых параллельных мирах обитали бы…

И еще кое-что пришло на ум, серьезное и довольно неожиданное для него, – как-то не привык он размышлять о таких материях, – но он, конечно, этими мыслями с Мариной не поделился, вообще постарался о них больше не думать.

Вскоре, переплыв залив поперек, приплыл с полуострова Инженер, и они пошли в воду уже втроем. Теперь Марину бдительно страховали уже с двух сторон, и она разохотилась: проплыла залив в длину дважды, туда и обратно. На сей раз ей явно не мерещилось чуточку, что она одна-одинешенька в бескрайнем море-океане. Обсохли, поболтали, допили оставленный Рубенсом холодный лимонад и засобирались домой. К радости Мити, Марина была в прекрасном настроении.

Возле ее дома Митя высадил Марину из машины с теми же предосторожностями. Инженера она поблагодарила с лучезарной прямо-таки улыбкой, а потом, когда Митя захлопнул дверцу, сказала тихонько:

– Митька, спасибо тебе преогромное. Просто чудесно было…

– Подожди, я еще что-нибудь придумаю, чтобы тебе дома не скучать.

– Останешься? – спросила она с обещавшей многое улыбкой.

– А ты как думаешь? – спросил Митя весело. – Я сейчас только с Гошей парой слов перекинусь…

– Ага. А я сама дойду, не беспокойся. Уж тут-то я освоилась.

И она пошла к подъезду – довольно медленней, чуткой походкой слепой, но все же достаточно уверенно. Убедившись, что с ней всё в порядке, Митя положил локти на дверцу со спущенным стеклом и сунул голову в машину:

– Гош, я твой должник по гроб жизни…

– Да ладно, свои люди, – сказал Инженер. – Если еще куда-нибудь ее захочешь свозить – только свистни. Такую пассажирочку готов сутки катать, пусть она и не моя. Остаешься?

– Ага, – сказал Митя со скромной гордостью.

– Завидую по-хорошему. Обворожительная девушка.

– Тьфу ты, черт! – сказал Митя. – Вот это самое слово у меня в голове и крутилось, да как-то наверх не выплывало. Ничего, будет случай ввернуть.

– Мить, нескромный вопрос можно? Если бестактность, так и скажи.

– Ну?

– Это у нее насовсем или нет?

– Врачи говорят – очень может быть, и не насовсем.

– Ну тогда еще раз поздравляю. Счастливчик…

– Да, конечно… – сказал Митя рассеянно (та самая, пляжная, загнанная вроде бы глубоко в подсознание мысль неприятно ворохнулась). – Еще раз спасибо, Гош, я пошел…