Темные инстинкты

И что-то кольнуло Эрла внутри, чуть выше солнечного сплетения. Зарождающееся раздражение. Но этот взгляд Чары как всегда, он будто тушил, остужал Эрла, даже в моменты сильных приступов. Вот и сейчас это ощущение сошло на нет. Словно юркий зверек выглянувший из норы метнулся обратно, неожиданно поняв, что его обнаружили.

− Иктоми будет с тобой все твои дни и все твои ночи. И я хочу быть с тобой все дни и ночи; все луны и солнца. Я выбрала тебя Эрл Уитакер. Но сама справиться с Иктоми не в силах. Даже вождь племени не сможет изгнать Иктоми из духа Эрла Уитакера. Но он может усмирить Иктоми. Да. Такое по силам тому, кто носит имя Цкилеква (Большой Волшебник). Мы отправимся в резервацию, на священную землю предков. Туда, где царит дух крепкой общины, единства и силы природы и человеческого духа. И Цкилеква усмирит Иктоми.

Она не предлагала.

Самостоятельные попытки

Он отказался. Мягко и нежно. Как бы серьезна не была Чара (а она была более чем серьезна) и как бы Эрл не уважал ее предков и семейное происхождение, он просто не мог вот так сразу согласиться на такое. Он дал слово, что попытается сначала решить проблему самостоятельно. Типично, правда?

Что это его дух и его путь. Он говорил так же серьезно и может потому Чара согласилась. Или точнее сказать — не протестовала.

С того дня Эрл принялся за решение проблемы в серьез. После разговора Чара отправила жениха на верх, но сама в спальню не поднялась. Сидела у камина исследуя замысловатый танец огня в камине. На утро Эрл Чару дома не обнаружил. На диване его ждала записка: «Отправилась к дедушке. Вернусь послезавтра. Люблю целую».

Похоже настрой Чары по утру не развеялся.

В прочем, как и его.

Сначала он решил начать с тяжелой артиллерии. С доктора психиатрии Симонса Зайдмана, чей кабинет находился в пентхаусе Бизнес-квартала на восьмой улице. Психиатр — что может быть серьезнее? При его-то недуге? Их встреча продлилась не больше получаса; не из-за большой занятости доктора Зайдмана, а потому, что вердикт был вынесен однозначный — лекарственные препараты с последующей терапией у специалиста соответствующего профиля.

С таблетками Эрл решил повременить. Особенно после озвучивания возможных побочных эффектов.

Однако частично к доктору Зайдману он прислушался. И принялся за поиски психотерапевта. Первой была Кэрол Флоренс. Она продержалась пять встреч. Точнее это Эрл продержался. Сейчас уже и не вспомнить от чего он взбесился в тот раз, зато хорошо он помнил испуг в глазах женщины. Эрл бился об заклад, что будь у нее под рукой пистолет она воспользовалась бы им без промедления в целях самозащиты.

Эрл решил, что, пожалуй, лучше подыскать терапевта мужчину. На худой конец сразу (до назначения встречи) выкладывать все карты на стол как есть.

Далее было два терапевта в течении одного месяца (два по цене одного! Шутил сам с собой Эрл). И оба раза провальные. Один специалист отфутболил его к психиатру (зашел с другого конца так сказать); второй продержался почти три недели. Эрл даже начал верить в успех такой терапии. Он постепенно проявлял свой гнев в кабинете терапевта, а тот держался холодно и спокойно — почти как Чара — что немного остужало Эрла. Такой своего рода постепенный накал градуса. Затем Роберт Лоуренс (так завали третьего терапевта Эрла) предложил Эрлу эксперимент — как только у Эрла выдастся паршивый день, постараться сохранить свою гневность и принести ее на их встречу.

Эрл принес. О, он так принес, что пришлось выписывать чек на имя Лоуренса за уничтоженный стул и разбитые настенные часы. И в этот раз холодность Лоуренса не устояла против вулканического жара Эрла Уитакера. Эрл, фигурально выражаясь, размазал Лоуренса в его, как оказалось под конец, «жалких попытках корчить из себя специалиста, умеющего работать с нарушением гнева!!!!». Дожидаться реакции терапевта Эрл не стал. Запустив уже отломанную ножку стула в настенные часы, он резво ретировался из кабинета.

Чара конечно про чек знала. Она спокойно кивала своему жениху, поглаживая его руки и лицо, как бы говоря, что она видит, как он старается. От этого ему хотелось сердиться еще больше.

Через две недели после Лоуренса Эрл переключился на коучей и всяких там мастеров по управлению гневом.

Те держались чуть дольше. Надавали кучу техник и заданий, которые надо признать Эрл выполнял самым тщательным образом. Дышал, считал, гулял, переключал внимание.

При этом, увы орал, ломал, кидал, разбивал. Да, чуть реже. Да, чуть тише. Но это все равно что греться спичкой при минус двадцати.

Как-то он поехал вместе с Чарой к ее родне (нет-нет, не для их странных ритуалов), а просто за компанию. Почти все ее родственники жили в резервации, и Эрлу почему-то в последнее время нравилось бывать именно там. Редкие леса, кустарник, песок и камни — все в этом Эрл находил какое-то успокоение. Тут ничего никуда не спешило, почти не двигалось. Как-то после ужина отец Чары предложил сходить к соседям, те устраивали вечернее куриное барбекю. Они согласились.