Темные инстинкты

Уже совсем поздним вечером, когда гости из пятнадцати человек уселись у разведенного костра, Эрл помогал убирать посуду в дом. Возвращаясь каждый раз на большущий задний двор Хауэллов где тесным кружком восседала группа из их друзей и соседей, Эрл думал о том, чтобы обратиться за помощью к таким же людям, как и она сам. Людям, чей гнев не знает границ и усталости. К людям, которые как-то живут с этим и тоже стараются разобраться с проблемой.

Эрл так и стоял возле задней двери, ведущей в кухню и не заметил взгляд Чары среди остальных. Она как раз помогала собирать оставшиеся стаканы из рук старших, когда увидела пристальный взгляд Эрла вроде бы на компанию у костра, и в тоже время взгляд Эрла был мутный подобно пыльным окнам. Он не видел ни взгляда Чары, ни ее довольной улыбки, словно бы именно сейчас, не смотря на прекрасный вечер, наступил самый приятный момент за все время пребывания в гостях у добрых друзей и родни.

Еще за два месяца Эрл посетил две группы. В одной группе было правило, что, если ты не можешь сдержать гнев — злись словами в кругу или злись действиями вне пределов круга. Та, вторая группа проходила по воскресеньям в небольшой боксерском зале, который как узнал Эрл повидал не мало таких вот групп. Один участник из группы рассказывал Эрлу про этот боксерский зал, что в нем тренировались те, кто претендовал что называется на Большой ринг профессионалов.

Гнев Эрла пугал даже их, тех, кто сам знавал гнев не понаслышке. Он видел, как они бранились и краснели от натуги. Видел, как топали и бились руками об пол. Наблюдал даже как некоторые самые горячие молотили тяжелый боксерский мешок за пределами круга. Некоторых реально отпускало. Еще один участник обмолвился, что он приходит сюда не только по воскресеньям, а что пару раз в неделю наведывался в зал и колотит грушу. Реально выпускает пар. Но Эрлу затея не нравилась. Он был мягко говоря мужчиной не маленьким. Не то чтобы в хорошей форме, но в приступе безудержного гнева легко поднимал офисный стол до самого подбородка прежде чем смачно его перевернуть. Если он еще приноровится стучать по мешку, как знать, как быстро он перейдет на лица людей?

Только судебных исков и тяжб ему не хватало.

Идея посещения таких вот групп была замечательной. Отличной идеей. Правда вот результаты были невыразительные, как детский лепет. И сами встречи становились для Эра довольно изматывающими. Пробовали бросать курить? Если да, то вы понимаете, о чем речь. Бывает очухаешься с почти докуренной сигаретой в руке, а как доставал ее из пачки (разумеется припасенной на всякий случай) вроде, как и не помнишь уже. Тушишь курево и думаешь (в тысячный раз, наверное) какое же я все-таки бесхребетное говнище. И так почти всякий раз, когда договариваешься сам с собой, со своими мыслями, в которые веришь практически безоговорочно.

Группы по управлению гневом превращались в моральную рутину.

Чреде ядреных фиаско (в последний раз он думал, что группа готова была его изгнать ради совей же безопасности) начинала злить Эрла.

Его гребаный девиз — в любой непонятной ситуации круши все на хрен! Пока доставалось только боксерскому мешку и кофеварки. Пришлось покупать новую. Дважды. Сначала он разнес кофеварку в группе — один из участников имел не осторожность выразить мнение о том, что Эрлу, пожалуй, стоит начать принимать лекарственные препараты — что вызвало в Эрле понятный приступ ярости. Группа уже зная реакции Эрла как-то робко отодвинулись вместе со стульями, а ведущий готов был уже если что удержать Эрла от глупости (ведущий знал, что бросаться на людей Эрлу не свойственно, но все же), когда сам Эрл встал, наградил говорящего такой зловещей рожей, что самый злобный гремлин бы обзавидовался, пнул сначала ногой свой стул и затем почти сразу переключился на кофеварку. Стол с кофе и прочими сухими закусками традиционно стоял поодаль от группового круга. Что спасло Эрла от серьезных проблем.

В последние дни августа Эрл было уже хотел бросить все эти бессмысленные походы по кабинетам и группам. Может ну его на фиг? Чара сказала, что выбрала его, что готова идти с ним по жизни. Почему бы ей тогда просто не принять его таким какой он есть? В конце концов он не алкаш там какой и никогда не поднимал на нее руку. Да и при ней он почти уже не гневался. Ладно-ладно, не то чтобы не гневался, а лучше сдерживался если честно. Ну так и что с того?

Он решил, что сходит еще на одно собрание (для отчистки совести) и на этом все. Он чувствовал себя вымотанным. Как человек тащивший тяжеленный глиняный горшок с водой на спине идя через пустыню, обливаясь при этом потом так, что даже глотки воды из здоровенного горшка ситуацию в целом не меняли. Да при том что горшок этот легче тоже не становился.

Он был обессилен. От гнева. От занятий. От попыток.

Гнев по крайней мере был ему привычен.

Эта должна была быть его последняя встреча, однако все обернулось совсем на оборот. Даже больше чем на оборот.