Темные инстинкты

Церковь Святого Михаила находилась по мнению местных жителей в самом живописном месте их небольшого провинциального городка. Небольшое здание в классическом английском стиле, из темно-красного кирпича с разноцветными витражными окнами и высокими створчатыми дверями было открыто для всех прихожан круглые сутки. Кроме двух вторников в месяц, когда Пастор Янг покидал свою обитель, отправляясь навестить своего духовного друга в Хай-Гейтс, что находился километрах в семидесяти от церкви.

Маленькая церквушка пастора Янга стояла на возвышение не большого холма, к которому вела аккуратная асфальтированная дорожка, посреди зеленой подстриженной травы. Вокруг холма возвышались древние ели, посаженные примерно лет сто назад Преподобным Густавом, еще в те времена, когда вместо городка была только маленькая деревушка. Эти гигантские, пышные деревья с могучими стволами напоминали жителям о вечности, стойкости и о том, как коротка человеческая жизнь. Ведь сменяются поколения живущих в этих краях, а величественные ели так и будут окружать церквушку в своем невозмутимом вечном молчании.

За зданием церкви была еще одна тропинка, вымощенная из серого гладкого камня. Вела эта тропинка к кладбищу, где по старой традиции хоронили усопших из городка после церковной службы, что проводил Преподобный Янг. И даже в наше прагматичное время традиция эта не умерла, и жители по-прежнему хоронили своих родных именно на этом кладбище. А само кладбище по виду было под стать самой церкви. Старинное, но ухоженное, отреставрированное умелой рукой прилежного мастера, несмотря на то, что за многие годы оно изрядно расширилось.

И хотя по повелению Пастора Янга двери церкви были открытии круглые сутки, сегодня был тот редкий (слава Богу!) день, когда в церковь не пропускали приезжих. Небольшое помещение, почти полностью заполненное людьми пришедшими в этот час попрощаться с покойным Реджинальдом Говардом служило не только символом единения, но и сплоченности. Отпевание проводил все тот же Пастор Янг. Он, как и большинство пришедших на церемонию прощания людей, был лично знаком с Реджинальдом. А человек этот надо сказать был фигурой в городке известной. И даже в самом Лондоне с ним за руку здоровались сильные мира сего. Ну а как иначе? Господин Реджинальд был человеком богатым, происходил из знатного рода, и при этом со всеми держался по-простецски и активно участвовал в общественной деятельности. Проще говоря, усопший окружал себя людьми из самых разных кругов, профессий и положений. И именно поэтому зал церкви был почти полностью заполнен людьми.

С Реджинальдом Говардом пришло попрощаться много народу.

Пастор прочитал молитву. Затем произнес скорбную речь о самом усопшем. В полной тишине его голос разносился по всему залу до самого потолка. Хотя те, кто часто слушал его проповеди, с уверенностью говорили, что молитвы и голос пастора возносились и выше, к самому Богу. А голос надо сказать у преподобного Янга и в самом деле был красивый, и речь хорошо поставлена. Ровный, спокойный, редко переходящий на повышенные тона или ярко окрашенные эмоции. Мужчины склоняли головы во время сегодняшней молитвы; в зале часто слышались женские всхлипы. Только одна молодая женщина лет тридцати сидела на самой последней скамье в полном одиночестве. И хотя голова ее была так же опущена, одежда ее была, мягко говоря, не совсем подобающая для траурного события. Лицо женщины скрывали полы черной шляпки, из-под которых выбивались непослушные кудрявые локоны темно-каштановых волос. Четко очерченные скулы и щечки были слегка красными от румян. И хотя фиолетовая блузка и была застегнута на все пуговицы, корсет, который девушка надела поверх блузки выгодно подчеркивал ее талию и высокую грудь. Темные брюки заправлены в красивые сапожки на невысоком, но толстом каблуке. На спинке скамейки висело темно-зеленое пальто. Но, несмотря на то, что внешний вид девушки явно не соответствовал мрачному настроению собравшихся, ее присутствие, казалось, никто не замечал. Она вошла в церковь последней, практически перед самым началом пасторской речи, скромно разместившись на самой дальней скамейке.